Аня толкнула ржавую калитку, прошла к двери – массивной, деревянной, с резьбой в виде листьев и завитков, что казались живыми в полумраке. Ключ щёлкнул в замке, и дом выдохнул ей навстречу холодный воздух, пропитанный сыростью и запахом старого дерева. Внутри было темно, свет луны пробивался сквозь щели занавесок, рисуя полосы на пыльном полу. Высокие потолки с потрескавшейся лепниной, лестница, уходящая в мрак, и тени, что дрожали на стенах, вытягиваясь длиннее, чем должны были. Она оставила чемодан у стены, её шаги гулко отозвались в холле. Тишина шевелилась – шорох ветра за окнами, скрип половиц, слабый гул, как дыхание дома, что следил за ней.
– Есть кто? – позвала она, напевая мелодию, чтобы заглушить дрожь в голосе. Ответа не было, но наверху что-то шевельнулось – тихо, как шорох ткани или осторожный шаг. Аня подняла голову, всматриваясь в темноту лестницы. Ничего, только тени, что казались живыми. Она тряхнула головой, отгоняя тревогу. Старый дом, просто старый дом, повторяла она про себя, но мелодия стала тише, почти шепотом.
Гостиная встретила её холодом и тишиной. Свет выключателя осветил высокие окна, выходящие на парк, и мебель: шкаф с мутным зеркалом, диван с потёртой обивкой, стол у стены. На тумбочке лежала книга – старая, с потемневшей обложкой, оставленная прежней жилец. Аня бросила на неё взгляд, но не тронула, напевая мелодию, пока раскладывала вещи. Свитера легли в шкаф, ноутбук – на стол, чайник зашумел на кухне, наполняя воздух ароматом трав. Усталость навалилась, но сон не шёл. Она сидела у окна, глядя на парк, где тени шевелились в темноте, как живые. Вдруг где-то наверху скрипнула половица – резко, как будто кто-то наступил. Аня замерла, сжимая чашку, но звук не повторился. Она выдохнула, отгоняя холодок, что пробежал по спине.
На следующий день она пошла в магазин на углу. Внутри пахло свежим хлебом и специями, за прилавком сидела женщина лет пятидесяти, полная, с любопытным взглядом. Рядом две старухи шептались, их голоса были низкими, но резкими.
– Опять кто-то въехал, – качала головой одна, в выцветшем платке. – Долго ли задержится?
– Молодая, городская, – вздохнула вторая, с седыми кудряшками. – Как Катерина тогда…
Аня взяла бутылку воды, чувствуя, как их взгляды жгут затылок.
– Помню Катерину, – с нажимом сказала седовласая. – Кричала, что тени ходят за ней. А до неё – другие. Все молодые, все в том доме.