– Нет в тебе духа авантюризма, – перебила друга Пятнадцатая, широко улыбнувшись во весь рот и непроизвольно выставив напоказ клыки шарота, которые, несмотря на размер и очевидное предназначение, всегда притягивали взор юноши. Он мог восхищаться ими вечно. – Мне вот очень любопытно. Наши предки не покорили бы галактику, если бы родились домоседами, как ты, Тридцать седьмой!
– Кто имеется в виду? Люди? Шароты?
Девушка заметно смутилась. Вопрос расовой принадлежности старательно избегался в обучении. Нет, на биологии проходили строение тел и тех и других. А на «общаге» философию и религию обеих рас. История подавалась нейтрально: не было наших и ваших, просто констатация фактов по типу сражение такое-то, десант там-то, уничтожение и геноцид гражданских одними и другими.
– Неважно, – наконец отозвалась Пятнадцатая, уходя от прямого ответа, – я же не об этом! Мне бы очень хотелось покинуть кампус, отправиться в неизведанные края. Хоть к башне! Посмотреть весь мир, а не только чего показывают.
Последнее слово девушка произнесла, немного растягивая гласные. Вероятно, тем самым стараясь подчеркнуть категоричное несогласие с вынужденной необходимостью видеть лишь то, что кто-то счёл целесообразным включить в типовую программу обучения.
– Мы и так скоро покинем альма-матер, ты же знаешь! – Тридцать седьмой обнял рукой девушку.
Она прижалась к юноше, в словах которого была правда. День Итогового теста уже назначен. Жизнь в кампусе приближалась к концу.
– Ты же не бросишь меня? – Пятнадцатая посмотрела прямо в глаза молодого человека. – Мы и дальше будем вместе. Всегда!
– Я… сам… нет, – с трудом подбирая слова, выдавил из себя Тридцать седьмой, а затем, как бы оправдываясь поспешно добавил. – Мы же не знаем, что нас ждёт? Вдруг отправят в разные концы материка.
Девушка немного отстранилась и, почувствовав не только физическое, но и начавшееся психологическое отдаление, Тридцать седьмой пообещал:
– Сделаю всё возможное, дабы нас не разлучили!
Оба грубо нарушали одно из главных правил кампуса: никаких телесных контактов между особями разного пола! Они вполне могли заслуженно получить штрафные баллы за подобное пренебрежение к установленному порядку. И здесь больше рисковал Тридцать седьмой. Подруга – отличница, в сводной ведомости кафедры никогда не выпадает из «голубой» зоны. Пара штрафов ненамного бы повлияла на итоговый результат. А вот юноша едва превышал порог «красной», то есть зоны отстающих учеников, и малейшее нарушение вполне могло спустить на самое дно, а тогда… Они не знали, что тогда! Но инстинктивно боялись! На занятиях постоянно внушали: «красные» неполноценные, им нет места в цивилизованном обществе!