– А вы? – усмехаясь одними губами, спросил НШ.
– Что – я? На корабле срывают мои занятия. По-старпомовски жить – тут не служба, а сплошной аврал. Правильно! Если людей не обучать, то их нужно гонять с утра до вечера – надсматривать… Естественно, в кубриках появляется своя самоорганизация дикой стаи… Реальность неизбежная, если у службы нет смысла!
– Вот с вас и начнем разбираться с состоянием ракетной подготовки, если норматив вас самого уже два раза накрыл и перекрыл… – НШ улыбался, он, видимо, хотел снять остроту разговора, но…
– А вы, товарищ капитан первого ранга, мне не угрожайте! – Розов набычился так, что, казалось, началось извержение вулкана, а до этого было лишь выпускание пара. – Я с ядерным боезарядом работаю и… совсем не угрожаю вам… И не думаю даже… Но… от расстройства нервов фейерверк может случиться немалый…
Зависла тишина, и Мамонтову показалось, что в каюте никого нет. Всех вернуло к реальности банальное шмыгание носом командира ракетной батареи, и было оно особо тонким, напевным и артистичным… Таким, что Мамонтов с минуту вглядывался в тяжелое лицо ракетчика Реброва, которому, как он знал, всего лишь двадцать четыре от роду. Они встретились взглядами, и тот так протяжно «шмыганул», а в глазах мелькнула ирония: мол, неплохой у меня аккомпанемент коллеге, когда он дерет наших флотоводцев…
– Никто не оспаривает твою квалификацию, Розов. Но корабельного инженера-ракетчика пока нет… И ты должен учитывать замыслы командования: кораблю надо двигаться… Сделайте свою работу по инструкции и… по совести – НШ говорил с ледяным спокойствием, выпрямившись, сцепив пальцы рук на столе, тогда как командир, наоборот, казалось, утонул в низком кресле у переборки…
Ребров вышел первым, а Розов задержался и с безразличным лицом «отмочил» на закуску:
– Я, конечно, ничего изменить не могу в накатанной системе, но делать вид, что все нормально, что я один из винтиков – тоже, извините…
И вышел при полном молчании «верхов».
II
…Молчали в каюте флагмана долго. Вполне возможно, что не будь там Мамонтова, ни НШ, ни командир так и не заговорили бы между собой. Десяток лет разделял их служебные пути. Но дело даже не в годах, а в разных взглядах на службу, на управление людьми и кораблями. Но объединяло их одно – именно то, о чем прогрохотал здесь Розов. Для этих зрелых, но совсем еще не старых мужей, явление голого смысла, а точнее бессмыслицы их службы, было весьма малоприятным. Возможно, они могли бы еще спорить, приводить доводы в пользу своей обремененности теми же мелочами службы… Но не между собой, не друг другу.