– Дурачки-то дурачки, а все-таки не в Японию же полетали – хотя до нее не дальше, а? – и в голосе НШ все услышали непривычный для него азарт.
– А что было в ящиках, Степаныч? – вежливо спросил Мамонтов.
– Каких? А-а… Мороженное! С него все и началось. Это потом мичман додумался подкупить картошки, капусты, лука – а то бы вертолет погнали с двумя ящиками мороженного – для детишек.
В каюте опять зависла тишина, в которой слышны были отдаленные шумы мощных двигателей – к кораблю направлялись буксиры.
– Вот вам «не хлебом единым»… Затаскали особисты, граница-то вправду рядом. А один штабист, спесивый, позволил себе издевательский тон… Какими, мол, идиотами надо быть и прочее. А тот ему как ствол ко лбу: «А у нас дети с грудного возраста служат? Тогда выдавайте им детское довольствие – и мороженное по праздникам!» Адмирал, конечно, в начальственный крик, в ответ уставился злыми глазами, губами шевелит, будто плюнуть хочет… Каратист, смелый. Но как он выплыл? Кто его вытащил? Хотя уже тогда его знали как очень хорошего специалиста…
– Командир таких коллекционирует, – едко заметил НШ. – Это же он, ракетчик?
– Да. Шевелев Петр Кимович, прошу любить и жаловать…
– Какие разные в экипаже люди подбираются. Искры полетят при соприкосновении!
По телевизору бежали картинки очередного выпуска новостей. Рев самолетов, бодрый голос диктора, иностранный говор ворвались в каюту. На несколько мгновений их заглушила сирена с подошедшего буксира, в иллюминаторах заиграли отблески мощных прожекторов. Командир встал, и, попросив разрешения, направился к выходу. НШ заворожено смотрел на экран.
– Что ты об этом думаешь, капитан? – спросил он, не отрывая взгляда от экрана.
Капитан Озерцов не ожидал вопроса, наблюдая с детским любопытством демонстрацию невиданной силы и ответил коротко:
– Мне Иванушка-дурачок ближе. За ним хоть что-то есть, кроме физической дури…
* * *
Стармор и Мамонтов вышли вместе.
– Сегодня что-то все об одном говорят, – посетовал особист, пристраиваясь за капразом. Но тот, не приостанавливаясь, направлялся в свою каюту.
– Так ведь какой день сегодня, молодой человек? Канун Рождества Христова. Поневоле задумаешься… Видел, как заря погорела? Страсти небывалые… Как там в кубриках?
– Война. Может, в походе выдует блажь.
– Охо-хо… Молодым и пень – тень, старикам – напоминание…