III
– Было то ранней весной… Пост радиолокационного наблюдения на диком мысе, отдаленный, снабжение только морем, а лету от Сахалина полчаса. Командир поста старший мичман Егоров служил на острове четыре года, с ним жена, двое детей маленьких. Ну и подразделение – два десятка матросов, мичманы. К весне с продуктами на посту плохонько. А тут погода испортилась надолго… Не обидно, если бы то были Курилы, а тут цивилизация вроде недалеко: в ясную ночь над горизонтом отблески огней над Сахалином. Как-то вдруг – ближе к обеду – шум двигателя! Выбегает во двор: море – пусто, а вдоль береговой полосы выплывает этакая стрекоза, да низко так – тумана боится, сама вся – небесно-голубая. Звезды красные мой мичман рассмотрел, и они его успокоили – свои вроде. Но откуда?
И садится прямо перед домом командира поста, а казарма-то и сам пост – были в небольшом отдалении. Открывается дверь и выпрыгивает незнакомый моряк, каплей, подбегает, обнимает и толкает к вертолету. А там уже показался второй – мичман, его подчиненный-отпускник! и хлопочет с мешками. Тут командир поста опомнился, бросился помогать, а от казармы уже бежали матросы… Напоследок тот каплей, отдаленно похожий на монгола, лично вынес два ящика, нетяжелых, и отнес к порогу домика, где стояла жена командира поста с двумя малышами. Вертолет винты не выключал, дождался моряка, поднялся, и как бы сразу упал к морю по обрыву, пошел над волнами низко… Как сказал мой Егоров, сердце у него защемило: рисковала валькирия…
В уютном салоне флагмана висела тишина: здесь даже представить то было тяжело, ждали продолжения. Но сначала был куцый и суровый эпилог.
– Разбирались в базе, разбирались на флоте… Пытались замять, победителей, мол, не судят: вернулись они благополучно и отсутствовали недолго. Но командир вертолетчиков оказался с гонором. Летчика выгнали со службы, а морячка нашего упекли уже дальше Сахалина… И вот надо же! Где он объявился!
– Степаныч, не томи, – командир корабля смотрел настороженно. – Это был Шевелев, что ли?
– Да! Всю предысторию выложил наш отпускник-мичман, как на духу. Познакомились в ресторане, дня за два до события. Выпили, разговорились… Мичман и пожаловался на «жисть» на острове. «Двое детей на таком посту?» – удивился тогда каплей. И решили они к празднику сюрприз преподнести. Летчика пытались выгородить, мол, заставили полететь обманом, шантажом… Каратист капей, сильный… Но потом установили, что все у них было спланировано. В тот день погода немного прояснилась, туман вынесло из залива, а корабли давно ждали совместного траления с вертолетами… И на полчаса вертолет якобы плутанул от маршрута… Одно долго не могли уяснить – откуда такая отчаянность, возле берега туман же? мужество-то не решались сказать. Немотивированное, вроде. Пьяны были? Но летчика проверяли и до, и после – чист. Моряки – трезвенники. Вскрыли черный ящик, прокрутили пленку – а там почти все тридцать минут полетного времени одно и то же: горланят разудалую песенку «Крутится-вертится шар голубой, крутится-вертится над головой, крутится-вертится хочет упасть, кавалер барышню хочет украсть…». И голоса… вдохновенные! Мелодию выводили со вкусом, с вариациями… Я слышал эту пленку, комиссии ее прокручивали. Решили, если не пьяные, то дурачки точно.