II
К большой радости девочка без всяких понуканий поела и выпила чай, повеселела. А он прислушивался к звукам из коридора – мычанию, бурчанию, а потом что-то загремело, и стукнула входная дверь. Снайпер выглянул в окно: пьяный двигался к калитке довольно бодро, видимо, оценив обстановку шестым чувством.
– А где твой папа, Мари? – спросил он, запихивая назад вещи в свою необъятную сумку-баул. Он даже подсел к девочке, подчеркивая, как важен для него этот вопрос. А она просияла и вскрикнула:
– Папа! – и вдруг вытянула вперед фуражку, которую опять держала у груди, посмотрела на нее, а потом прижала так, что головка ее сотряслась.
Офицер, оттолкнув сумку-мешок, бросился к ребенку, взял за руки.
– Мари, я понял, твой папа моряк, а море такое большое, к дому нужно плыть долго, очень долго…
Она замерла, будто увидела что-то за его спиной, и он понял, что попал в точку, и улыбался, как можно более спокойно и уверенно, погладил ребенка по голове, по жестким давно нечесаным волосам.
– Твой отец моряк, и я – моряк, а ты – Мари! Видишь, как все складно. И не надо плакать. Мама скоро придет, я тебе обещаю!
Он говорил, а сам понимал, что попал в нелегкую ситуацию: оставить ребенка одного нельзя, и ждать нельзя, а, может быть, и некого. Он внимательнее осмотрелся в комнате. Она была обставлена со вкусом: еще не старая мебель, ковровые накидки, два ковра – один из них был виден в спальне – все было подобрано по цвету и производило впечатление былого уюта, особенно, видимо, вечером при слабом освещении, когда не разглядеть грязи и неряшества, подтеков на обоях и дорогих оконных занавесях…
Девочка, между тем, сама сползла со стула и, не выпуская фуражку из рук, очень тихая и важная, стала что-то искать. Снайпер наблюдал за ней, боясь спугнуть покой с лица ребенка. А потом все-таки спросил:
– Мари, а кто живет рядом с вами?
Она мимоходом ответила слабым голосом:
– Тетя… Тетя Лола… Она меня не любит.
Снайпер встал и пошел к двери:
– Я схожу к ней, Мари. Ты умная девочка, тебе же одной интересно? Ты умеешь слушать море? Сейчас мы узнаем, далеко ли твоя мама…
Он подошел к ней, присел и взялся за фуражку. С девочкой мгновенно произошла перемена, будто он нажал не на ту клавишу, и тонкая сложная игрушка отреагировала моментально: заплакала, не шевелясь, беззвучно. Слезы бежали градом, в глазах было только удивление и не было несогласия, ни обиды… Он быстро убрал руку от фуражки и легонько пошлепал ее по плечикам, будто она была в обмороке.