Но делать нечего. Счёт всё одно на дни пошёл, такого-то шила в мешке долго не утаишь. Со старым приказчиком, может, еще вышло бы договориться. Тот был здоров, как медведь, с кузнечной рукой, и нрава самого сурового, но не без понимания. А нынешний навроде хоря, мал-вонюч, и в рот ему ничего нужного не клади. Старый поехал лесом на светлогорскую заставу, да так и сгинул. Может, ублюдки подстерегли, а то и беглые. Последнее даже вернее, ублюдки-то его крепко боялись, хотя, конечно, большой стаей могли и осмелеть.
Докурил Кандей, вернулся в избу. Дым еще гулял в прокалённом его нутре, но прежние тревоги вернулись, стоило взглянуть на Веньку. Та скакала беззаботно на одной ноге, но как деда увидала, остановилась и спросила серьёзно:
– Деда-а, вот ты говоришь, люди бывают из железа, а бывают из глины… А я из чего?
– Опять пальцы грызла?
– Не-а!
– Смотри, Венька, – Кандей добродушно дохнул дымом и подхватил девчонку на руки. – Смотри, отгрызёшь – не жалуйся потом! Пересажу тебе свои, и не станут они тебя слушаться, а будут только шшекотать, шшекотать, шшекотать!
А Венька знай смеялась, звонко, что колокольчик. Девочка как девочка. Только глаза не по годам умные.
– Деда-а! Из чего я, деда? Ну из чего?
– Из теста, – отвечал Кандей, прищурясь.
– Не быва-ает из теста!
– Вот как есть из теста. Это мы с бабкой по сусекам поскребли, по амбарам отмели, да и наскребли по колобочку…
Тут бы Веньке спросить, что за сусеки такие, только опять ее не туда понесло:
– Деда, а бабка где? – и нахмурилась так растерянно, что защемило сердце. И правда, где же бабка? Только ведь была… всегда ведь была… всегда рядом, только лица отчего-то не вспомнить. Была, а теперь вот нет. Есть холмик без креста за плетнём, и есть Венька.
Самое время было бы опустить малютку на землю, заглянуть ей ласково в глаза и сказать волшебное слово. Хоть и обещал себе Кандей никогда такого больше не делать, но цену своим обещаниям знал давненько. И всё-таки удержался.
– Померла наша баба Маня, – сказал он горько, прижимая девочку к груди. – Я тебе не хотел говорить, огорчать не хотел… Ну-ну-ну, Венёк, ну ничего, ничего… Бабка-то, она… старенькая была уже, пожила хорошо. Не плачь, Венечка, деда уж за двоих выплакался, не плачь…
Венька будто бы поняла, хотя куда ей. Можно жизнь прожить – и не понять. Помереть, воскреснуть – и всё равно не понимать. Так и подмывало спросить: "Знаешь, Веня, про квантовое бессмертие?" Но очень уж боязно – знает ведь. И так уже брякнул, разбередил старый триггер…