Сельские привели детоботов на линейку к деревянному, выкрашенному голубым зданию школы. На крыльцо вынесли старые колонки. Над дверями растянули красную ткань с рукописными белыми буквами: «Школьные годы чудесные!»
Пятеро разноклассников и двое сельских мальчишек, пришедших в первый класс, стояли в стороне, словно не при делах.
Детоботы выстроились ровно по центру прямой бело-черной линией, плечо к плечу. Оператор, глядя в объектив, вел по их лицам крупный план. Женька слепил золотой улыбкой, Лева оттягивал давящий галстук-бабочку, Кузя сонно тер глаза, Степа ответно смотрел в камеру немигающим круглым глазом. Взгляд Леры счастливо светился, и она пыталась улыбаться, но губы ее гнулись вниз, расходясь в натужную гримасу, словно, настраивая мимические мышцы, ей случайно что-то перевернули.
И была музыка. Было немного голубых и белых шаров, но совсем куце, лучше б вовсе не надували. Потом дети по очереди читали стихи, чуть приседая в такт словам, смешно качали головами, закидывая слова в микрофон.
Потом микрофон взял Лева Поляков, и его голосом запел «Учат в школе» Эдуард Хиль, словно не умер в две тысячи двенадцатом, – звонко и бархатисто. Затем Лева спел точь-в-точь как Георгий Виноградов «Школьный вальс». А потом вовсе затянул крепким голосом Пугачевой про то, что нынче в школе первый класс вроде института… Сельские аплодировали в пятьдесят пар рук: «Ну талант! Талант!»
В классе детоботы сидели как настоящие дети: качали и дергали ногами под партами; растопырив пальцы, чесали голову, локти, что-то доставали из носа, рассматривали, с приоткрытым ртом следили за учителем, пытаясь понять, что делать дальше.
Живые мальчики выглядели за последней партой как раз как выключенные роботы. Они сели вдвоем, а теперь неподвижно и опасливо косились на других.
– А вот наш единственный первый класс, первый «А»! – Раскрытая ладонь Леночки гордо пролетела над головами. Объектив камеры проследовал за ней.
В кадре проскочило несколько лиц, затем камера качнулась и приблизила девочку за пятой партой первого ряда: красный шар ее головы, увенчанный белым ажурным бантом, болтался на шее, глаза катались под веками, из ротика сочилась пенная слюна…
Сюжет оборвался словами «Катенька! Катенька!!!». Камеру вырубили. Детобота Катеньку скорее вынесли из класса.