– Эли… Мне приснилось, что дом плачет… – её голосок дрожал.
Мариэль ахнула, увидев дочь. Она бросилась к Лине, обвивая её руками, словно пытаясь спрятать в складках своего платья:
– Милая, всё хорошо, это всего лишь…
Стекло в окне взорвалось. Осколки, словно стая бритвенных птиц, впились в стены. Посреди кухни материализовалась фигура в плаще из сплетённых теней. Запахло гнилыми ягодами и медью.
– Всего лишь что, Мариэль? – голос Малании напоминал скрип ржавых петель. – Всего лишь конец?
Гаррик рыкнул, замахнувшись молотом, но ведьма щёлкнула пальцами. Молот раскалился докрасна, выпав из его рук с шипением.
– Ты всегда был тупым, кузнец, – прошипела Малания. Её лицо, скрытое капюшоном, мерцало, как отражение в разбитом зеркале. – Сломаю тебя, как ты ломал мой алтарь.
– Не смей! – Элиас бросился вперёд, выхватив нож из-за пояса.
Ведьма рассмеялась. Звук этот заставил Лину вскрикнуть и закрыть уши.
– Малышка-Страж, – протянула Малания, и из-под капюшона блеснули глаза – левое как мёртвый лёд, правое пылающее алым пламенем. – Тысячелетия я ждала нового ключника. Будешь гораздо вкуснее предков.
Мариэль выхватила из-под фартука мешочек с солью и чертополохом.
– Соль земли, железо крови – свяжи язык, закрой уста! – закричала она, рассыпая порошок.
Малания взревела, когда крупинки соли впились в её плащ, словно кислотой.
– Травница?! – её голос исказился от ярости. – Ты смеешь?!
Она взмахнула рукой. Тени сплелись в кнут, ударивший Мариэль в грудь. Женщина упала, обнимая живот, изо рта хлынула кровь цвета черноплодки.
– МАМА! – Лина рванулась к ней, но Гаррик подхватил дочь на руки.
– Держи! – он бросил Элиасу связку ключей, старых, ржавых. – Пещера… Алтарь… Закрой врата!
– Вместе! – Элиас попытался схватить мать, но пол под ногами затрещал. Балки с грохотом рухнули, отделяя его от родителей.
– Любим тебя… – донеслось сквозь рёв надвигающегося хаоса. – Беги!
Стены дома сложились, как карточный домик. Элиас, прижимая рыдающую Лину, выкатился на улицу. За спиной раздался хохот Малании и страшный, влажный хруст.
– Лина, мы должны… – он обернулся и застыл.
Руки, обнимающие его шею, были холодными. Лина висела у него на спине, но там, где должно быть лицо, зияла дыра, полная двигающихся теней.
– Беги, Элиас, – прошептали тени голосом сестры. – Она уже внутри меня.