– Ты прав, – Антуан кивнул, закусив губу. – Знаешь, у меня тоже иногда такое чувство, что я не замечаю мелочей, которые должны быть вокруг. Точно так же смотрю на прохожих, но не могу описать их одежду, черты лица. Всё словно размыто. Я винил свою усталость, загруженность мыслями. А сейчас всё больше кажется, что дело в чём-то другом.
– В чём же? – Луи глянул на друга, ожидая продолжения.
– Пока не знаю, – признался Антуан, отпивая из бокала. – Может, у меня профессиональная деформация: я слишком глубоко ушёл в мир умозрительных категорий, и теперь всё реальное кажется блеклым. Или… – он сделал короткую паузу, хмыкнул. – Или я начинаю видеть, что реальность куда более зыбкая, чем мы привыкли считать. Впрочем, боюсь, что, если продолжу в таком духе, мы оба свихнёмся. Лучше ты расскажи, чем занимался всё это время, если, конечно, можешь вспомнить что-то более конкретное.
Луи повёл плечом, пытаясь вспомнить какие-то детали. Годы казались ему редкой чередой эпизодов: кто-то рядом смеётся, где-то играет музыка, какие-то работы, люди, имена… Всё расплывалось, точно перепутанные сны. Он закрыл глаза на пару секунд, стараясь сосредоточиться, но уловил лишь разрозненные образы, будто листая случайные страницы чужого дневника.
– Если честно, у меня впечатление, что я всё время был в движении, – проговорил он, не открывая глаз. – Я часто перемещался, жил в разных местах, общался со множеством людей, но нигде надолго не задерживался. Будто искал что-то, сам не понимая, что именно. И вот теперь в голове каша: то ли это было в реальности, то ли приснилось. Вдруг замечаю, что не могу назвать точных адресов, не могу вспомнить имена друзей, хотя убеждён, что у меня были друзья. Странно, да?
Антуан нахмурил брови, внимательно разглядывая Луи:
– У меня такая же проблема, если честно. Меня часто спрашивали: «Где ты пропадал?», а я отмахивался: «Ну, работал, изучал философские тексты, писал какие-то статьи…» Но, чёрт возьми, где эти статьи, где результаты моей работы, где всё то, о чём я когда-то думал и что хотел осуществить? Не могу представить ни одной конкретной детали.
– Может, мы просто старыми становимся? – слабо усмехнулся Луи, хотя внутри чувствовал, что дело не в возрасте. Что-то здесь совсем не сходится.
– Тогда нам бы хватило сил вспомнить хотя бы что-то, – заметил Антуан. – А получается, что у нас двоих похожий феномен: словно жизнь проходила мимо нас, а мы были лишь наблюдателями. Или… может, так устроена память, что она вытесняет то, что не имеет для нас решающего значения?