– Скажи, Антуан, – заговорил Луи чуть тише, – а помнишь ли ты, о чём ты говорил со мной в последний раз, когда мы расстались? Ты упомянул нечто о своей тревоге, связанной со старением и тем, что жизнь слишком коротка.
– Кажется, да, – Антуан на мгновение замолчал. – Я говорил, что боюсь не успеть в жизни всего того, что задумал. И сейчас… – он сделал короткую паузу, теребя рукав пиджака, – не могу сказать, что страх исчез. Скорее, он перешёл в более тихую форму. Знаешь, как бывает, когда человек просто смирился с тем, что не всё осуществимо?
– Понимаю, – кивнул Луи. – Но ведь страх смерти – это, по сути, страх неисполненных желаний, неспетых песен, невысказанных слов. Может, если бы мы смирились с идеей, что жизнь конечна, то жили бы проще? Но, увы, сознание не отпускает. Оно требует, чтобы мы находили аргументы и пояснения, даже если никаких утешительных ответов нет.
Антуан поднял бокал, не сводя взгляда с Луи:
– Видимо, мы всё те же два безумца, что ищут гармонию там, где её может и не быть. Но ведь именно в поисках рождается смысл – так, по крайней мере, я когда-то уговаривал сам себя. Сегодня же я не столь оптимистичен, но всё же рад, что мы можем снова поговорить об этом.
Луи хотел ответить, но вдруг почувствовал непонятную тяжесть на груди, словно воздух слегка сгустился. Он огляделся: ничего явного не изменилось – бар оставался тихим и полутёмным, горели те же лампы, люди не появлялись… Но внутри, в глубине сознания, что-то тревожило его всё сильнее. Он хотел задать ещё вопрос, попытаться разобраться, откуда эта тревога, однако решил пока отложить это. Ведь они только начали разговор, и, возможно, всё прояснится само собой.
– Знаешь, – мягко сказал он, беря в руку кусочек сыра, – давай действительно насладимся тем, что у нас есть сейчас. А то, что было или будет потом, пусть пока останется за кадром.
Антуан одобрительно наклонил голову, и оба они на мгновение погрузились в молчание, позволяя потоку мыслей утихнуть и превратиться в спокойное созерцание момента. Бар, кажется, чуть наполнился каким-то внутренним светом, и Луи уловил аромат старинных деревянных стен и латунных подсвечников, наверняка когда-то висевших здесь. Казалось, что каждая деталь хранила в себе отголоски прошлых разговоров и смеха, передавая их следующим посетителям. И теперь эти давние шёпоты, словно незримые тени, окружали Луи и Антуана, нашёптывая им идеи, которые когда-то волновали другие сердца и умы.