Моги ноги словно залиты в бетоне, я слишком стремительно достигаю самого дна, где плавают убитые мною соседи. Они как морские коньки бесцельно бултыхаются и парят в водяной невесомости. Я вижу Стивена со вскрытым горлом каллиграфичной буквой Т, вижу Брендана, выгуливающего своего, как он говорил, золотистого ретривера.
Выдумщик и грязный извращенец… о, бедный его питомец. Как же он был счастлив, когда я вспорола живот этому трехподбородковому любителю природы, когда тот уже выдавил пол тюбика смазки на свою жирную ладонь. Помню, как пес лизал мои перепачканные руки, но остался рядом с хозяином до самого его последнего хрюка.
Я никогда не боялась привидений. Я сама была призраком и наносила непоправимый вред всем, кто попадался на моем пути. Все мои подруги ушли из жизни от своих рук, и мне безумно нравилось наблюдать, как медленно жизнь покидала их вместе с отделяющейся душой, что становилась проклята навсегда. Я знала, что все они спят с моим мужем, когда мы допивали кофе у нас на террасе, куда они уже добавили снотворного.
Я несла хаос и смерть. Все, к чему я прикоснулась было разрушено, искромсано, сожжено, выпотрошено. Но с каждым таким прикосновением мир становился чуточку чище, и, когда я попаду в ад, там сам Дьявол предложит мне главную роль и вернет меня на землю вершить суд над грешниками, над ублюдками, которые забирают у матери самое дорогое, что может быть в ее никчемной жизни.
Яркая вспышка ослепила меня, и надо мной появилось лицо в медицинской маске и чепце.
– Живая!
Последняя фраза убила меня и отправила в черную тьму после острой боли в плече.
Глава 4. Всего лишь пациентка
Алан.
– Кто она? – слышу голос неприятный, немного женственный для мужского, но поворачиваться на него не хочу.
Я еще ни единожды услышу его, а сейчас я любуюсь хрупкой девушкой за огромным зеркалом. Она еще не отошла от лошадиной дозы успокоительного, с учетом того, что она и так злоупотребляла, судя по словам Стивена. И все же я ответил.
– Всего лишь пациентка… которую я запомню до конца своих дней.
Я положил ладонь на ледяную гладь, и вокруг нее тут же образовался туман, сквозь который Эмили казалась еще более беззащитной, чем обычно. Нет… чем всегда. Я так хотел ей помочь, хотел вылечить ее безумие. И сейчас я прекрасно понимал, что не случайно был назначен на дело своей же пациентки.