– Куда вы собрались отпускать моего сына? – чеканя каждое слово хорошо поставленным голосом, ответила величественная, дородная женщина с безупречным макияжем и высокой прической. – Пока я в состоянии оплачивать его пребывание в вашем учреждении, он будет жить.
– А разве это жизнь? – поинтересовался доктор.
– Ну, по крайней мере, это не смерть. Он же не мучается, – уверенно произнесла Клавдия Сергеевна.
– Мы этого не знаем, – осторожно ответил врач.
– Конечно же нет! – уверенно воскликнула женщина. – Он не может дышать самостоятельно, и за него это делают приборы, но, черт возьми, Артур жив! Жив!
– А что с ним будет, когда вас не станет? – вкрадчиво осведомился доктор, снимая очки в тонкой золотой оправе и тщательно протирая их мягкой салфеткой.
– Я не могу умереть раньше своего мальчика. Ради Артура я буду жить вечно! – сверкнула глазами Клавдия Сергеевна.
– Но есть же вещи, неподвластные человеку, – попытался объяснить свою точку зрения врач Артура.
– Я не уйду раньше него, Валерий Иосифович! – отрезала мать пациента.
– Клавдия Сергеевна, я хотел вас подготовить, но, наверное, это невозможно априори, – осторожно проговорил мужчина. Если у Артура случится еще один сердечный приступ, то нам не удастся его вернуть – даже в то состояние, в котором он пребывает сейчас. Конечно, мы сделаем все возможное, но мы – не боги.
– Я вас засужу! – гаркнула Клавдия Сергеевна.
– Ваш сын слабеет с каждым днем, – развел руками Валерий Иосифович.
В следующее мгновение послышался писк какого-то аппарата и в палату вбежали еще двое людей в белых халатах.
– Уберите посторонних, – раздался чей-то властный голос.
– Я не посторонняя! – громыхнула Клавдия Сергеевна. – Я мать!
– Тем более, – поспешно произнес все тот же человек. – Не мешайте нам спасать вашего сына. Мы будем держать вас в курсе событий.
Кое как сотрудникам больницы удалось вывести из палаты, оказывающую яростное сопротивление женщину и приступить к реанимационным действиям.
Через некоторое время Алиса услышала бесстрастный голос какого-то врача:
– Время смерти – двенадцать пятьдесят шесть.
***
– Вот так все и было, – со вздохом сказал Артур, возвращаясь в комнату. – Но знаешь, что в этом всем самое странное? Я не помню ничего из того, что предшествовало моей госпитализации. Сколько мне, по-твоему, лет?