На этом разговор закончился, и он был единственный. Ещё до пришельца.
Почему Димка с такой уверенностью отверг тему любви? Это было не напрасно. Он был год назад тайно влюблён в Вику из своего класса, кареглазую стройную брюнетку с короткой стрижкой и неимоверно милым выражением лица. Она каким-то непонятным образом влезла в Димкино сердце и командовала в нём, как ни в чём не бывало. Димке это не нравилось, он пытался вырвать её оттуда, но у него ничего не получалось. Он, как дурак, делался глупым в её присутствии и не мог связать двух слов, и, как дурак, вечно ждал с ней встречи, а вечерами, перед сном, тупо открывая чат класса, мог не уставая наблюдать, как светится фиолетовое «в сети» под её именем в Telegramе. А когда случайно в чате светилось «в сети» только у Вики и у него, Димки, а все остальные были где-то там, за сетью, Димка просто светился счастьем в вечерней темноте. Ведь был только он и она в целом мире, в этой беспросветной мгле, только они вдвоём. Димка долго смотрел на них двоих, пока она не выходила из Telegrama. Он с нежностью шептал: «Спокойной ночи, моя девочка», и блаженно закрывал глаза. А ночью, просыпаясь от слишком сюжетных тяжёлых снов, опять лез в Telegram и смотрел, во сколько она была последней раз в сети, либо бесконечно листал её 28 фотографий.
Чтобы хоть как-то быть с ней ближе, Димка даже установил себе аватар – «Мужчину в супрематическом пейзаже» Каземира Малевича. Своё фото Димка никогда не ставил, он же был уродом. А почему выбрал именно эту картину? Ведь на ней преобладал красный и синий цвет, а Вика на аватаре была именно в голубом джемпере с крупными красными сердцами. И Димка в душе радовался, что теперь они оба с Викой сине-красные. Хотя картину Малевича Димка назвал по-своему – «Одинокий урод», это наименование больше подходило Димкиному положению, как он сам считал.
Иногда в школе он осмеливался посмотреть ей в глаза и тут же тонул в мягко-карей бездне. И эта бездна Димку мучила и днём, и ночью. Он тогда даже пару раз на соревнованиях проиграл. Вика снилась ему в тревожных тяжёлых снах, где Димка её от чего-то спасал.
Один яркий сон он помнил до сих пор. Как будто Вика что-то натворила и её приговаривали к наказанию. Сам Димка сказал: «Сжечь, привязав к столбу». Но Димка точно помнил, что он имел в виду имитацию казни, а не саму казнь. Но что Димку во сне ввергло в трепет, что Вика согласилась с тем, что её надо сжечь. И Димка бросился к ней, схватил её, закрыл собой Викино хрупкое тело и заорал что есть мочи: