– Нужно сказать что-то, что сработает и у нас, и там, – добавил продюсер. – Чтобы и с совестью, и с авансами. Чтобы можно было разными словами перевести в интервью.
Он ел миндаль, не глядя на них. Он молчал.
Сидел в тени лампы, чуть откинувшись назад. Смотрел в потолок, будто искал в нем прорезь, через которую в этот момент на него смотрит Бог.
Бог молчал.
– Мы не можем остаться, – сказала она. Голос у неё был сильный, как всегда, даже слишком.
– Ты не понимаешь. Это не вопрос политики. Это вопрос гигиены. Здесь всё заражено. Репутационно, финансово, морально.
– И, если мы не выйдем сейчас – потом будет поздно. Закроют границу, закроют счета, закроют смысл.
Он кивнул.
Не медленно, не решительно. Просто кивнул. Как подписывает человек квитанцию за доставку.
– Ладно, – сказал он. – Уйдём красиво. Без паники. Без крика.
– Сделаем всё как надо.
– Что скажем? – спросил юрист.
– Ну, что-то про голос совести? – улыбнулся продюсер. – Работает всегда.
Он повернулся к жене.
– А ты что скажешь?
Она посмотрела прямо.
– Я скажу, что ты – человек, который не может молчать, когда неправда.
Он усмехнулся.
– Только не забудь добавить, что человек этот говорит сейчас – по подписке на Vimeo и в Телеграме.
Пауза.
Смеха не было. Только взгляд продюсера, полный «не смешно, но правильно».
В ту же ночь им выдали документы. Юрист забрал на подпись бумаги по недвижимости. Была проведена тонкая операция по «заморозке участия». Всю следующую неделю они «готовили уход» – как готовят пресс-тур: собирали тексты, подбирали фон для видеообращения, сверяли с повесткой.
Он сам написал первый черновик поста. «Друзья. Я ухожу не от вас – я ухожу от мира, в котором больше не могу говорить правду.
Я выбираю голос. Я выбираю свет. Я выбираю честность». Он перечитал. Заменил «честность» на «надежду». Потом снова на «честность».
Он знал, что это не правда. Но это – звучало.
Он вышел на улицу без намерения идти куда-то конкретно. Новый город был безопасным, стерильным. Даже вывески выглядели так, будто их проверял дизайнер Apple. Белые фасады, лавки из тикового дерева, как в рекламной съёмке «современной утопии». Машины проезжали вежливо, люди улыбались нейтрально.
Он шёл в белой рубашке, тёмно-синих брюках, без очков. Образ – «человек с глубоким чувством стиля», но не броско. На всякий случай.