– Пустое, – произнес снисходительный к состоянию кузена Мишель. – Ты все решил? – осторожно вернулся он к предмету невольно прерванной беседы.
– Я не женюсь на навязанной мне невесте, – глянула на него исподлобья прежняя сила духа верного себе брата.
– Отступишься от своей доли наследства?
– Пусть так. Торговать душой не стану, – категорично заявил устоявший перед искушениями и увещеваниями Андрей. – Я не смогу жить с нелюбимой женщиной.
– Так живет большинство семей, – напомнил кузен.
– Притворяться, питая фальшью иллюзию семейной идиллии? – осадила его довод горькая ирония. – Я не хочу такой жизни! – отверг Андрей прочимое ему будущее.
– А если невеста-инкогнито, чьей судьбой твой отец проникся, должно быть, неспроста, все же достойна места в твоей жизни, в твоем сердце? – точно невзначай вернулся Мишель к щекотливому вопросу. – Почему ты не хочешь позволить уже изношенной одиночеством душе забыться, обремененной новыми хлопотами: чутким вниманием и теплой заботой о суженой, почитанием ее добродетелей, щедрым исполнением скромных женских желаний? – уже нарочно теребил тронутое тленом сердце.
– Почему ты отвергаешь исцелившее бы тебя средство – окрыляющую душу уверенность в том, что ты нужен кому-то, что ты тот единственный, кому по плечу, повернув все вспять, сделать чью-то жизнь счастливой?
– А мое счастье? – воспаленными глазами кузена на Мишеля смотрит убийственное отчаяние. – Оно обречено?
– Что если самоотверженная жертва во имя суженой, ниспосланной тебе судьбой, и есть твое счастье? – голосом брата поверяет Андрея надежда.
Простившийся с другом Андрей остановился у двери в комнату отца и, изживший последние колебания, через мгновение уверенно постучал.
– Я исполню вашу волю, – ответил он безмолвному ожиданию в глазах торопливо поднявшегося ему навстречу князя. – Сосватанная вами девушка станет моей женой.
– Я сейчас, как никогда, счастлив, мой мальчик, – прежними милыми сердцу отеческими нотками впервые за этот бесконечно долгий день откликнулся на его слова Дмитрий Андреевич. – Ты с честью выдержал выпавшее тебе испытание, – провозгласил удовлетворенный исходом князь, – и не оскудевшая несмотря ни на что безграничная любовь моего родительского сердца окрепла в гордости по праву заслужившим ее сыном, – укрыло тепло его ладони плечо невольно дрогнувшего от нагрянувших в его душу чувств к отцу Андрея. – Беспрецедентный урок сослужил службу нам обоим: ты сделал свой выбор, я же увидел тебя способным на благородный поступок. Ради взывающей к ее судьбе женщины ты принял достойное настоящего мужчины решение, о котором не пожалеешь, – увещевал умудренный жизнью князь отрешенные глаза и чувства сына. – Показавшиеся взбунтовавшейся душе непомерным бременем оковы обернутся крепкими сердечными узами с единственной перед богом и людьми женщиной.