Какие у неё длинные ресницы.
– Проходи, не стесняйся, – сказал я. – Побудешь до утра со мной: на улице ночью холодно. А днём кто-то наверняка тебя узнает: сомневаюсь, что ты пришла издалека. А может, явится и твоя мать. К утру она тебя наверняка хватится.
* * *
Никто из работниц и завсегдатаев кафе девочку не узнал. В ответ на мои расспросы все лишь пожимали плечами. Ни утром, ни днём о мелкой никто не спрашивал.
При дневном свете пижама девочки выглядела неуместно. Пришлось мне пожертвовать ребёнку свою рубашку. Подпоясал ту верёвкой, превратил в платье – пусть у местных женщин и не принято ходить по улице с голыми ногами.
До самого вечера девочка вертелась рядом со мной в зале. Вела себя тихо, никому не мешала. Рвалась помогать поварихам – я не пустил; несколько раз она прибралась под столами.
Хозяйке кафе мелкая понравилась. Персоналу не мешала. А вот моё настроение с каждым часом становилось всё мрачнее.
Когда за окном стемнело, я понял, что родственниц девочки сегодня уже не увижу.
Уши им откручу, когда встречу!
Я нахмурился, посмотрел на улыбчивое лицо девочки.
И что мне с ней делать?
– Эй, мелкая, – сказал я. – Подойди.
Девочка выполнила мою просьбу. Вышла из угла, замерла в шаге от меня. Сверкнула зубами.
– Твоя мамка не спешит тебя забирать. Походу, ей сейчас не до поисков. Занята очень. А значит, ты снова будешь ночевать здесь. Или вспомнила, где живёшь?
Мелкая затрясла головой.
– Ладно, – сказал я. – Потерплю тебя до утра. Но только… нужно же мне тебя как-то называть. Давай придумаем тебе имя. Временное. Пока не вспомнишь настоящее. Хорошо?
Девочка кивнула.
Я осмотрел её с ног до головы. Прикинул, кого она мне напоминает.
Худая, круглолицая, остроносая, с блестящими глазами.
– Будешь Мышкой, – сказал я. – Как тебе такое прозвище?
Мелкая повела плечом.
– Нравится, – сказала она.
– Вот и договорились.
* * *
Родственницы не явились за девочкой и на следующий день.
Тогда я сказал разносчицам, явившимся утром на работу:
– Мышка пока поживёт здесь. Будет вам помогать.
– Нечего ей здесь делать! – сказал одна из женщин.
Я без замаха легонько ткнул её кулаком в ухо.
Она отлетела к стене, закатила глаза, осела на пол.
«Что может быть более обыденным, чем бить женщину?» – подумал я.
Ещё недавно такая мысль показалась бы мне кощунственной. Ведь я был всего лишь некромантом и тёмным властелином. И никогда не рассматривал женщин, как объекты для применения физической силы. Использовать их жизни для призыва демона или для преобразования энергии – это нормально, по-научному. Но бить! – моя эльфийская часть натуры не смогла бы такого понять. А вот теперешний я за время работы вышибалой расквасил уже не один десяток женских лиц. И не терзался из-за этого факта угрызениями совести.