Разминая кулаки, я слышу, как хрустят суставы. Примерно так же захрустит его челюсть, когда он будет выплевывать последние зубы из своей вонючей пасти.
Ему от меня не убежать. Сопротивление бесполезно.
– Молот, я ничего не делал. Клянусь, я чист, как гребаная принцесса на горошине! – в панике задыхается он.
Костыль, защищаясь, выставляет вперед руку, в которой отчаянно не хватает белого флага. Он скачет как кузнечик по грядкам, после чего упирается в соседский забор. А тот уже не такой хлипкий будет. Не перелезешь, не сломаешь, не пройдешь.
– Молот, я правда завязал со всем. Зуб даю!
Хнычет он словно девчонка, ногу пытается перебросить через забор.
Угнетает он меня.
Минимизирую расстояние между нами. Накрывая его своей тенью, встаю напротив него. Стиснутый кулак выставляю на передовой фланг в знак не совсем добрых намерений.
– Паспорт девчонки у тебя? – цежу я пока что по-доброму.
– Нет. У меня ничего нет! – таращит на меня свои честные-пречестные глаза.
– А если найду? – оскалившись, предоставляю возможность подумать и не рыть себе могилу.
Я делаю обманный замах рукой, всего лишь проведя ею по своим волосам на виске. Костыль тут же голову в плечи втягивает, руками от меня закрывается. Вот-вот обоссытся.
Барыга всерьез думает, что это – последнее, что он увидит в своей жизни.
– Какой еще девчонки? Наезд без повода! – лепечет он, лязгая зубами. – Говорю же, ничего у меня нет!
Достало.
Рыкнув, хватаю его за шкирку и дергаю взад-вперед.
Он орет, пасть раскрыв. В ноздри ударяет вонь перегара и гнили.
Пачкать об него руки не хотелось бы, но, видимо, придется.
– Хочешь, чтобы я тебе и вторую ногу ампутировал? – беру его на понт.
Считаю такой метод эффективным, а уж если не поможет, в ход можно пустить мою полюбившуюся расчлененку.
Схватив Костыля за горло, я тащу его по земле. Тот визжит как резаный, судорожно цепляясь за кусты.
Давлю на кадык со всей дури, и крик обрывается. Моя ладонь, сжатая в тиски, не дает ему издать ни звука, только хрипы рвутся наружу.
С пинка открываю покосившуюся калитку и вваливаюсь в полуразрушенный сарай. Окидываю взглядом хлам и паутину, ищу то, что сможет вытряхнуть из него правду. И тут взгляд цепляется за ржавую пилу. Хватаю ее за облезлую рукоять, хотя такой даже куриную кость не перепилишь. Тупая, как моя бывшая.