Когда он вошел в маленькую кухню, воздух был наполнен ароматом свежего хлеба. Он воспринимал выпечку как форму терапии, как способ закрепиться в настоящем. Буханки были румяно-золотые; их вид резко контрастировал с холодными красками зимнего пейзажа за окном. Он вынул одну из духовки, и ее тепло окутало его, словно успокаивающие объятия.
Когда он надломил хрустящую корочку, его мысли обратились к судьбоносной миссии, которую он выполнял на Украине. Он вспомнил лица тех, кого упустил: коллег, невинных людей и человека, который значил для него больше всего – своего брата. Джей Ди, лингвист-аналитик, неверно истолковал важную информацию, что помешало верно спланировать операцию, и, в итоге, привело к человеческим жертвам. Эта роковая ошибка заставила его вести затворнический образ жизни, навсегда отдалиться от мира шпионажа, который когда-то возбуждал его энтузиазм.
аккуратным жестом он положил хлеб на стол и налил себе чашку черного кофе; его руки слегка дрожали. Гармонию его маленького мира внезапно прервал далекий звук приближающегося автомобиля. Он нахмурился, взглянув в замерзшее окно. В конце подъездной дорожки остановился блестящий черный внедорожник.
Джей.Ди. почувствовал, как у него сводит живот: посетители в этой части мира редки, и он приложил все усилия, чтобы сохранить свою приватность.
Он поставил кофе и осторожно двинулся к двери, держа в руке «Люгер П-08» – всегда тщательно смазанный, он был реликвией его берлинских дней. Сквозь матовое стекло он увидел вышедшую из машины фигуру – высокую, непоколебимую и бескомпромиссно уверенную в себе. Фигура двигалась целеустремленно, почти резко, приближаясь к очаровательно беззаботному деревенскому коттеджу.
Стук раздался в 5:47 утра.
Три удара. Пауза. Два удара. Каденция КГБ, устаревшая, но использованная намеренно. Пульс Делейни не участился. Этот момент он проигрывал годами.
Сквозь мокрое от дождя окно он видит ее: силуэт острый, как скальпель, в безупречно сидящем плаще. Ее золотистые волосы сверкают в свете фонарей. Русская, думает он, но не из Москвы; откуда-то севернее. Из Сибири,или, возможно, из Заполярья»
Он колеблется. Не из-за страха, а из-за ритуала. Десять лет назад он бы забаррикадировал дверь и сбежал через подвал. Теперь же он поправляет свой серый шерстяной свитер, потертый на манжетах, и вдыхает аромат бергамота и надвигающейся непогоды.