Глаза несчастного наездника засверкали ужасом. Животное неслось прямо на ряд пикинёров. На шипастую стальную стену, ощетинившуюся, словно гигантский ëж. Оно врезалось в него, размазалось по нему, сбив с ног несколько солдат, но остальные сдержали удар. Пики пронзили лошадь одна за другой, повалив её на землю. Всадник, придавленный её тушей, силился выбраться, но гладкие камни мостовой сбрасывали его скрюченные пальцы.
–Это же Ферро, – охнул Бенигмо. – Помогите ему!
Несколько солдат, измазавшись в крови, вытащили его из под лошади, скребущей копытами. Стоять тот не мог. Поддерживаемый под руки, он шёл к Дону Ферретти, хромая на одну ногу.
Его поставили на колени подле дона и он склонил голову, прижав к груди измятый берет. Это был крепкий юноша, верная шпага фамилии, принятый в семью и названный в ее честь, когда донья Ферретти нашла его у ворот их семейного гнезда. Было видно, что он еле сдерживает боль и стоя на коленях, делать это было вдвойне тяжко, но дон Ферретти нависал над ним, как ещё большая угроза.
– Говори, – дёрнул подбородком он.
– Господин… Ехать в собор опасно.
– И так знаю. Что там, что ты видел?
– Все люди там. Все, кто знает, что Бог нас оставил.
Бенигмо наклонился к отцу, но тот выставил перед ним руку.
– Просперо?
– Он ожидает вас… но, господин. Те, кто желает вам зла также ждут вашего прибытия. Они схватили каждого из нас, убили Силайо, но мне удалось бежать.
Дон Ферретти опустился в седло, больше не глядя на подданного. Бенигмо распорядился увезти Ферро и отправить к нему лучшего лекаря, но дон уже не слышал суматохи вокруг. Два года ждал он этого дня. И ещё одиннадцать лет ждал, когда начнётся ожидание.
– Неужели Просперо скупился на стражу… и за кого мы выдаем Лукрецию! – сетовал рядом его сын.
Дон пришпорил коня и оставил своего отпрыска позади.
– За самого богатого наследника самой богатой семьи провинции. И плевать я хотел на размеры мозгов этого Просперо… – пробуравил он. – Тем более, на кучку орущих мешков с ржавыми железками, – и расхохотался.
Капитан стражи выкрикнул короткую команду и терция расползлась в клин, преградив собой невесту.
Процессия двинулась дальше.
Бенигмо ехал за отцом, погружённый в себя, но то и дело поглядывал на группу музыкантов в плащах и капюшонах. Вооружены они были лишь инструментами, хотя глаза прятали, как настоящие преступники.