– Бенигмо, оставайся с Лукрецией. Ты и моя личная гвардия, в ваши руки я доверяю своё самое дорогое сокровище. И распорядитесь, чтобы через минуту сюда прибыл виночерпий со всей выпивкой, которая у него есть. Эти никчемные пьяницы позабудут о вражде, как только учуют запах вина.
Дон развернул коня и отдал приказ.
Тяжёлые врата собора открывались мучительно медленно, дон вглядывался в пустоту сквозь строй воздетых к небу копий, но мрак внутри был таким, словно в доме Божием утро ещё не настало. Когда, наконец, врата разверзлись, на дона обрушились сотни голосов, слившихся в один, словно вход был пастью чудовища-исполина. Но дон не верил в чудовищ. Если нет больше Бога, значит нет и прочей чертовщины.
Стража опустила пики и двинулась внутрь. Ферретти въехал следом. Когда врата за ними захлопнулись, обдав своды собора каменным эхом, уши Дона заложило хором возгласов и воплей. Из тьмы к нему проступали рвущие воздух руки, и вонючие рты смотрели на него глазами многоокого чудища, изрыгая проклятия, но стража защищала его со всех сторон и умерщвляла каждого, кто подходил на расстояние копья. Пики выбрасывались вперёд и назад, как жала, но людей было так много, что в давке они сами напарывались на них. Нескольким солдатам пришлось отпустить древки своих копий, отяжелевших от груды насадившихся на них тел. В одного солдата метнули тяжёлые вилы, он мгновенно упал на колени, опершись на торчащую из его кирасы рукоять и сотни рук схватили его и утащили во мрак.
Когда они дошли до середины собора, за ними протянулась беспорядочная вереница из тел женщин и мужчин. Они чернели во мраке, белея лишь голыми частями ног и рук, отчего казалось, что они попали в капище, где устроил кровавое пиршество жестокий плотоядный дух.
Ферретти скомандовал остановиться. Впереди, у алтаря он увидел священника на коленях и без головного убора, с разорванным облачением и пробитой головой. Он качался, но сознание пока не покидало его. Рядом он различил и Просперо. Жених хныкал, как мальчонка, его борода была в крови и соплях и всего его лихорадочно трясло. Релвит осматривал его наряд и Отик рядом ругнулся: перевязи, а значит и шпаги, на нем не было.
Рядом с Просперо стоял мужчина, которого Ферретти видел впервые, но отчего-то было ясно, что в данном положении это великое упущение. Одной рукой он держал Просперо за волосы, во второй поблескивал стилет, который в его руках больше выглядел, как перевёрнутый крест.