Он потянулся к бутылке, но будто передумал и не стал пить.
– Ты его любишь, скажи?
– Да, можно сказать, что люблю. – Соня смотрела на небо.
Черемуха и уголок пятиэтажки играли в перетягивание облака. Дом побеждал и засасывал его в темноту своего прямоугольника.
– А меня?
– И тебя.
Вокруг детской площадки какой-то гений насажал жасмина: чудесно, что тополиный пух и цветение жасмина совпали по времени. Теперь у детей сначала должен оказаться полный рот горьких пушинок, а потом разболеться голова. Такая плата за первый месяц тепла.
– Может, тогда мне лучше пойти?
– Домой?
– Нет, в смысле – совсем.
Она достала сигарету, щелкнула зажигалкой. В перерывах между тягами по-женски отводила руку, подставляя запястье бледному свету фонаря.
– Ты знаешь, это все так странно – как будто меня существует сразу несколько и тебя сразу несколько. Когда нужные «я» и «ты» встречаются, все хорошо и спокойно, а когда неправильные – тишина и неприкаянность дебильная. Идешь, как ежик в тумане: «Лошадка!»
– Было бы хорошо, конечно, если бы нас было несколько. – Саша поднялся.
Холодало, а он, как дурак, вышел в шортах. Хотя кто знал, что Сирожиддин откажется от заказа, а следующее такси ждать десять минут.
– Было бы хорошо, – усмехнулась, затушила сигарету о зеленый бок мусорки, оставив пепельный шрамик. – Да что ты знаешь о хорошем? Ты хоть что-то хорошее сделал мне, сделал? Ты говоришь, говоришь, смотришь по углам, отводишь свой сраный взгляд и еще так многозначительно молчишь, как будто самый многозначительный человек на планете. Говно ты на палке, понял?
Саша понял. В общем-то, он делал много, но вряд ли имело смысл сейчас препираться. Он смотрел на Соню. Тушь потекла, прямо осенняя слякоть на белых кроссовках. Несколько капель сползли по щекам и упали на лавочку. Когда тебя две, одна явно должна умереть. Но вместе с ней умрет и часть второй.
В тихий двор заехал желтый седан, замер и стал недовольно бурчать двигателем, как будто это он ждал десять минут.
– Твое.
Соня взяла сумку и молча пошла к машине. Клетчатая кофта надулась от порыва ветра, свободной рукой Соня пыталась прижать ее к животу.
Исчезла за хлопнувшей дверью. Мотор откашлялся, фары загорелись красным. Спустя пару секунд во дворе снова стало тихо. Саша поднял голову, пытаясь найти среди темных окон свое.