– Фетида, – цедит Гефест.
– Ах эта! – презрительно фыркает Афродита. – Ну, ясно. Мамашка грязного мародёра и работорговца, любителя воевать с безоружными крестьянами и рыбаками! Она часом не упоминала, Ахилл ещё не все берега Азии разорил, не всех жителей продал ионийцам и египтянам в рабство? Не всех баб изнасиловали его мирмидонцы? Всё ж как-никак десять лет этим промышляют. Умаялся поди, герой-то наш доблестный! Единственная отрада – солидные деньги наварил. Будет с чем вернуться в Фессалию! Вот что значит вовремя разругаться с Агамемноном и обзавестись правильными покровителями. Они и подскажут, и направят… Одна Афина чего стоит!
– Довольно! – Гефесту хочется рявкнуть на жену, но рявкнуть не получается. Голос предательски дрожит, а лицо заливается краской. Бог-кузнец всегда краснеет, когда посторонние поминают при нём Афину.
В отличие от него Афродита без труда повышает голос и тот гремит на всю пещеру:
– Довольно – что? Довольно хотеть от законного супруга, чтобы он перестал быть тряпкой и не пресмыкался покорно перед теми, кто унижает и ненавидит его, кто сделал его калекой и уродом? Уж извини, дорогой, но – нет!
Богиня гордо привстаёт на ложе.
– Хоть раз в жизни покажи себя мужиком. Топни ногой, стукни кулаком по столу, крепко выругайся, но не делай доспехов проклятому пелееву отпрыску. Ты такой щепетильный, когда дело касается моих добродетелей, так куда же делась твоя щепетильность в отношении Ахилла? Великий герой Эллады – трусливый и подлый мародёр, разбойник и работорговец. М-м, что скажешь? А как насчёт его соучастия в чудовищном злодеянии в Авлиде, куда Агамемнон заманил от его имени глупенькую Ифигению, до одури втрескавшуюся в «великого героя»? Наивная дурочка понеслась, не чуя ног, навстречу возлюбленному, а в итоге очутилась на алтаре, где Агамемнон, Нестор, Калхант, Ахилл и прочие палачи принесли её в жертву Посейдону, чтобы тот наконец позволил грекам отплыть в Трою. Хорошо, что у засранки Артемиды в кои-то веки проснулась совесть и она в последний момент увела дурёху из-под ножа… В наших родственниках, Гефест, иногда просыпается странная тяга к человечине, словно мы грязные варварские божки, а не Олимпийцы. Вот скажи, неужели все мои грехи перевешивают грехи тех, ради кого ты стараешься? Неужели вся твоя принципиальность настолько фальшива?