– Мне нужно это сделать, – сказал он, пряча кристалл обратно. – Если не я, то Гильдия Теней найдёт способ. Лучше мы…
– Мы?– Мира засмеялась, но смех звучал горько. – Ты уже один из них? Думаешь, если прикоснёшься к их тайнам, станешь бессмертным? Посмотри на себя!
Она схватила зеркало со стола – круглую пластину из полированной стали – и сунула ему в лицо. Лиран едва узнал своё отражение: тёмные круги под глазами, бледная кожа, губы, подёрнутые синевой. Как будто его жизненная сила медленно высасывалась кристаллом.
– Я контролирую ситуацию, – прошептал он, но зеркало выпало из его рук, грохнувшись о каменный пол.
Мира ушла, хлопнув дверью так, что с полок посыпались пыльные свитки. Лиран поднял один – «Хроники Падения Аш’Карата», том III. На первой странице было изображение сферы, окружённой цепями. Подпись гласила: «Печать Вечности, разбитая гордыней».
Когда солнце начало клониться к закату, Лиран вышел во двор Гильдии. Воздух пах жжёной полынью – кочевники разводили костры на окраинах, отпугивая демонов пустыни. Верблюд, присланный заказчиком, ждал его у ворот. Животное было неестественно худым, с глазами цвета мутного янтаря. На его шее болтался колокольчик с тем же проклятым символом.
– В путь, – Лиран вскочил в седло, кристалл жёг ему грудь сквозь ткань рубахи.
Первую ночь он провёл в караван-сарае «Перекрёсток трёх лун». Хозяин, старик с лицом, изборождённым шрамами, как карта бедствий, подал ему вино и шепнул:
– Не ищи Аш’Карат, мальчик. Его стены сложены из костей любопытных.
Но Лиран уже не мог остановиться. Во сне он снова услышал голос. На этот раз яснее:
– Освободи меня… и я дам тебе силу, перед которой маги и короли станут прахом.
Проснувшись, он обнаружил, что кристалл прирос к его ладони тонкими прожилками, словно корни. Они пульсировали, сливаясь с венами.
А далеко в песках, под толщей векового пепла, каменные врата Аш’Карата содрогнулись. Механизмы, спаянные кровью древних богов, заскрипели. Треснувшая сфера над аркой вспыхнула кровавым светом.
Охранник проснулся.
Глава 2: Пустыня, что Дышит
Песок. Он был повсюду – в складках одежды, под ногтями, на губах, сладковато-горький, как пепел от сожжённых надежд. Лиран шёл уже третьи сутки, но пейзаж не менялся: волны дюн, вздымающиеся к небу, словно рёбра гигантского зверя, застывшего в агонии. Верблюд, которого он назвал Скитальцем, фыркал и мотал головой, будто чуял незримую угрозу. Кристалл в кармане Лирана теперь горел постоянно, и прожилки, вплетённые в его ладонь, пульсировали в такт шагам.