– Я вас не подведу, – ответил он голосам и почувствовал, что это ложь, однако голоса приняли ответ с одобрением.
И тут…
И тут!..
Левая рука его, взмыв кверху, выхватила мяч из ладони Бивня.
Стремительный разворот, и черный мяч, пущенный патерой Шелком, пронесшись над площадкой, словно черный грач, угодил прямо в кольцо на том краю площадки. Смачно шлепнувшись о брызнувший голубоватыми искрами камень «дома», мяч отскочил назад и миновал кольцо еще раз.
Бивень бросился было наперехват, однако патера Шелк толчком отправил его наземь, вновь поймал мяч и что было сил запустил им в кольцо. Второй дубль!
Куранты счетчика прозвонили обычный победный пеан из трех нот, и под их перезвон на изношенном сером табло отразился финальный счет: тринадцать – двенадцать.
«Тринадцать – двенадцать… что ж, счет в самый раз, – подумал патера Шелк, пряча в карман штанов поданный Перышком мяч. – Для старших мальчишек проигрыш в один мяч не слишком обиден, зато младшие просто в восторге».
По крайней мере, последнее сомнений уже не вызывало. Сдержав желание цыкнуть на расшумевшихся ребятишек, патера Шелк подхватил и усадил на плечи двоих, самых крохотных.
– Возвращаемся к урокам, – объявил он. – Все возвращаемся в классы. Малая толика арифметики пойдет вам только на пользу. Перышко, будь добр, брось Ворсинке мое полотенце.
Перышко, один из старших среди младшего возраста, так и сделал, а Ворсинка, мальчуган, восседавший на правом плече патеры Шелка, сумел, хоть и не слишком ловко, подхватить полотенце, не уронив.
– Патера, – отважился подать голос Перышко, – а ведь ты сколько раз говорил: хоть какой-то урок заключен во всем на свете.
Шелк, кивнув, утер полотенцем лицо, взъерошил и без того изрядно растрепанную золотистую шевелюру. Подумать только: он удостоился прикосновения бога! Самого Иносущего – ведь Иносущий, пусть и не принадлежит к Девятерым, тоже, вне всяких сомнений, бог! Бог, ниспославший ему – ему – просветление!
– Патера?
– Я тебя слушаю, Перышко. О чем ты хочешь спросить?
Однако просветления ниспосылаются теодидактам, а он вовсе не святой-теодидакт, вовсе не ярко раскрашенный образ в златом венце на страницах Писания! Как может он сказать этим ребятишкам, что посреди игры в мяч…
– Если так, чему учит наш выигрыш?
– Что нужно держаться. Стоять до конца, – отвечал Шелк. Все его мысли по-прежнему были заняты наставлениями Иносущего.