Не так.
Сначала покажи
сердце вперёд души,
кожу порежь об её язык
обсидиановый,
пусть
распробует вкус
жизни твоей.
Пей воду, что принесла в ладонях, пей!
Каждую каплю, всё – тебе.
Слушай, как стонут ручьи,
как стонут звёзды,
когда пальцами с ними
играет богиня.
Смотря ей в глаза —
молчи.
Но.
Отвернуться не поздно,
и сказать,
что зря молчал,
что хочешь любви,
хочешь войти
в Тамоанчан.
Если тебя коснётся —
Входи.
Охота
Нет сил бежать, но ты беги,
Не будет сил и умереть.
Вокруг тебя враги, враги,
Вокруг тебя вьюнки, вьюнки,
Деревья, травы, а на них
В венце Охоты пляшет смерть,
И у неё глаза черны,
Но плащ его черней.
Нет драться сил, но ты дерись,
Не будет сил свалиться с ног.
Хватай и рви, сам рвись и ввысь
Стремись и расправляй крыло
Чернее ночи над собой,
Но плащ его черней.
Нет сил вдохнуть, но ты дыши,
Не будет сил не говорить.
Вой псов звенит в лесной тиши,
Они бегут и ты бежишь,
Туда, где с белых гор вершин
Ручья спасительная нить
К тебе протянется во тьме,
Но плащ его черней.
…
А глубоко в лесу, где пьяные от крови земли, раскинулся терновый куст, и из его ветвей у всадника венец на голове, и плащ у всадника из тени того куста, и у собак в глазах его плоды… А под кустом корней сплетенье и бьющихся живых сердец. Там будет и твоё, ну а пока плутай, запутывай следы и из последних сил беги, Беглец!
Не на птиц
Приморозил сердце холодок.
Если не подняться на крыло,
То быстрей беги.
Глаза его – снежника плоды,
Он читает в инее следы
И ставит силки.
Не на птиц.
Хрустит под ногами первый снег.
Кажется, будто охотник слеп,
Только бьёт метко.
Пойманных уже давно не счесть,
У охотника в чертогах есть
Несколько клеток.
Не для птиц.
Не ищи, не найти верных троп,
Все ведут в овраги или в топь,
Не найти тут край
И границы.
Этот охотник неутолим,
Будет идти по следам твоим.
Но не забывай —
Ты не птица.
Сёстры
Мелькают в тенях белые лица – это сёстры мои, мои сёстры-птицы. Не певчие – хищные, не сводные – кровные. Моя родня, но я им не ровня. Прячутся по лесам, рыщут средь тумана, ищут крови тёплой, ищут крови пряной.
Когти будто из стали, зубки – стеклянные сколы. Тот, кто встретит их стаю, не успеет сказать и слова, не вернётся к своим дорогим, не зажжёт уже очага…
Я не знаю рецептов других, только крепко сжимать в руках твои руки с когтями птичьими, только гладить поникшие плечи, делать вид, что мне всё привычно, что мы справимся – время лечит, вытирать с твоих губок алое, а потом лишь беззвучно молиться. Я устала, я так устала, я сама скоро стану птицей.