С того памятного летнего дня эту парочку можно было видеть вместе в самых разных уголках Васильевского острова. Призрак, освобождённый от земных забот, показывал своему новому и единственному другу потаённые места старого Петербурга. Пёс, казалось, с неподдельным интересом следовал за ним по узким проходным дворам, где ещё сохранились отголоски былых времён.
Их странный тандем привлекал внимание других призраков, населяющих старинные здания острова. Некоторые из них пытались заговорить с необычной парой, однако мужчина оставался слеп к их присутствию, а пёс, обладая удивительной способностью ощущать тонкую грань между мирами, выказывал им явное недоверие. Он признавал лишь своего молчаливого спутника, словно между ними протянулась незримая нить таинственного родства душ.
Летом, по вечерам, они часто сидели у парапета набережной, наблюдая за проплывающими кораблями. Призрак иногда рассказывал истории из своей прежней жизни, а пёс, склонив голову набок, внимательно слушал, словно понимая каждое слово. В такие моменты казалось, что граница между мирами становится особенно тонкой.
Местные жители привыкли к одинокому псу, который, казалось, гулял сам по себе, иногда замирая без видимой причины или резко меняя направление, словно следуя за невидимым поводырём. Добрые души подкармливали его, но собака никогда не задерживалась надолго рядом с живыми людьми, храня верность своему призрачному другу. Так и продолжалась их необычная дружба, соединившая два мира – материальный и потусторонний, напоминая, что настоящие чувства не знают границ между жизнью и смертью.
В череде своих посмертных «циклов» мужчина называл себя разными именами, но сейчас остановился на имени Евгений. Выбор нового имени всегда зависел от настроения и места начала очередного «цикла» – загадочного периода его существования, о котором стоит поговорить отдельно.
Внешность Евгения была неприметной: среднего роста, с острыми чертами бледного лица, украшенного неизменной лёгкой небритостью. В своё время, при жизни, ему очень неосторожно сделали комплимент по поводу того, что она ему очень идёт. И это прочно осело в его сознании. Такие, казалось бы, незначительные вещи «врезаются» только при воздействии каких-то дополнительных, но очень важных факторов. Знаете – из серии «в нужное время, в нужном месте». Помимо среднего роста, Евгений обладал менее средним телосложением и уж совсем «менее средним» характером. Единственное, что в нём было более, чем среднее – это чувство юмора. Само собой – в основном «чёрного». Единственной выдающейся чертой были его глаза – пронзительные, холодные, цвета петербургского неба.