Лейла провела ладонью по гладкому, отполированному тысячами таких же прикосновений камню Консоли Равновесия перед Вратами. Прохлада камня привычно отозвалась в кончиках пальцев. Ритуал. Ежедневный, ежечасный – проверка потоков, чтение тончайших вибраций, идущих изнанкой миров. Она была Последней Звездой, как гласили древние тексты, обреченной гореть в одиночестве на страже Порога. Двадцать пять лет – целая жизнь – под этими сводами, где единственными собеседниками были шелест страниц в библиотеке да гулкое эхо собственных шагов по истертым плитам пола. Иногда ей казалось, что Санктуарий – не крепость, а гробница ее рода, и она лишь очередной экспонат в ней.
Сегодня потоки были беспокойны. Едва заметная дрожь пробегала по рунам, вырезанным на исполинской Арке Врат, похожей на разинутую пасть неведомого зверя, подернутую туманной дымкой. Лейла нахмурилась, склонив голову, вслушиваясь не ушами, но всей своей сутью Стража. Что-то приближалось. Нечто яростное, хаотичное, несущее запах гари и раскаленного металла, смешанный с приторным, вызывающим тошноту ароматом искаженного времени.
Не успела она поднять тревогу – да и кого было тревожить? – как воздух взорвался. Руны на Арке вспыхнули не просто багровым – кроваво-алым, слепящим. Туман внутри Врат взревел, заклубился черным дымом, пронзенным молниями чистой энергии. Воздух загустел, стал вязким, сдавил грудь. Раздался оглушительный треск, словно гигантская невидимая рука рвала саму ткань реальности на части.
Инстинкт, отточенный годами службы, заставил Лейлу вскинуть руки, сплетая щит из света и воли. Но волна хаоса ударила раньше. Ослепительная вспышка белого огня – и следом за ней, будто выплюнутое из пасти умирающего бога, на каменный пол тяжело рухнуло тело.
Мужчина.
Когда зрение вернулось, Лейла увидела его сквозь пляшущие пятна перед глазами. Он лежал ничком в центре зала, там, где веками собиралась самая густая пыль. Темные, спутанные волосы пропитались ею и еще чем-то темным, влажным. Одежда – когда-то, видимо, роскошная, из плотного бархата и тонкой кожи – была изорвана в клочья, опалена по краям, покрыта грязью и кровью. Много крови. Она растекалась по светлому камню пола уродливым, пугающим цветком.
Он не двигался. Мертв?
Древний рефлекс Стража требовал немедленно сжечь тело, уничтожить любой след несанкционированного перехода, обезопасить Врата. Но что-то остановило ее. Не долг, а нечто иное, давно забытое, похожее на укол острого льда под ребрами. Сочувствие? Или просто… любопытство патологоанатома, впервые за долгие годы увидевшего нечто живое, пусть и на пороге смерти?