– А тебе неинтересно, что это за птицы?
– Знаешь, я пошла от сюда.
Девушка направилась к выходу и по дороге сшибла огромную кипу листов. Те с грохотом свалились на пол, и Узоа от неожиданности взвизгнула. Иксака громко рассмеялся.
– И совсем не смешно. Пойдем от сюда – мне страшно.
Иксака окинул взглядом библиотеку – если утащить от сюда хоть один том или лист, он бы смог купить уютный домик на центральной улице Столицы и до конца дней ни в чем себе не отказывать. На нанять слуг, жениться на какой-нибудь вдовой баронессе с красивой дочкой… Жить той жизнью, что мечтал.
– Идем, – тут взгляд Беласко упал на странную книжечку в обложке из серой кожи. Она лежала поверх высокой стопки книг и сильно выделялась среди своих товарок. Казалось, книги не может коснуться окружающая гряз. На ней не было слоя пыли, что тут скапливался столетиями.
Иксака огляделся. Узоа уже покинула комнату и теперь громко сопела где-то в коридоре. Опущенный факел откидывал в библиотеке странные тени. Игрок протянул руку и схватил книгу. Даже сквозь перчатки он почувствовал, как от его добычи исходит странный жар. И с каждым мгновением он усиливался, но, что было удивительно, не причинял боли. Беласко опустил книгу в сумку и клятвенно себе пообещал, что обязательно туда заглянет – как выпадет свободная минута.
Из теней донесся явный смешок.
Беласко выскочил в коридор и увидел, как девушка рассматривает вторую дверь. Она поднесла факел поближе к старому каменному дереву, пытаясь разглядеть какой-то узор. Узоа водила по нему пальцем словно не верила своим глазам.
– И тут две птицы. Совсем как на платье.
– Каком платье?
Узоа промолчала, а потом толкнула дверь. Та беззвучно открылась.
– Эй. А как же осторожность, подруга?
– Нам надо туда заглянуть, – голос девушки дрожал от какого-то внутреннего напряжения. – Я их уже видела.
– А монстр? – насмешливо сказал Беласко, но Узоа уже толкнула дверь.
Там была тьма. И она была живой.
***
Из записей в старой книге.
… и они пришли, когда солнце уже уходило с небесного пути. Я ждал на пороге своего дома. Это придавало мне сил.
Их было много – крестьяне с вилами, жители города с факелами и мечами, воины из дружины местного князя. Сам же беловолосый князь гарцевал на породистом жеребце черной масти и кричал что-то ободряющее и грозное. Толпа отвечала дружным ревом. Крики диким эхом метались между стенами – отражаясь, дробясь и постепенно затухая.