Марк усмехнулся и одним движением допил свой кофе. На его губе осталась капелька, и мне вдруг дико захотелось стереть ее пальцем, как я делала это тысячу раз прежде. Но что-то остановило меня.
– Может, просто выспался, – сказал он, отворачиваясь, чтобы поставить кружку в раковину.
Я не знала тогда, что это наше последнее обычное утро. Что в кладовке уже стоит небольшой чемодан с аккуратно сложенными вещами. Что в его телефоне, лежащем сейчас в кармане джинсов, есть десятки сообщений от нее – той, чье имя я даже не знала.
Я не знала, что сегодня ночью, пока я спала, обняв его подушку, он лежал рядом и смотрел в потолок, обдумывая каждое слово, которое скажет мне сегодня. Что его рука, обычно так крепко обнимающая меня во сне, сегодня даже не потянулась в мою сторону.
Кофе в моей кружке остыл. Я допила его до дна, не понимая, почему сегодня он оставляет во рту такой горький привкус. Почему мое сердце сжимается от какой-то необъяснимой тревоги.
Как же я могла не почувствовать? Как могла не заметить, что в этот раз, целуя меня в плечо, он не улыбался? Что его "спокойной ночи" прозвучало не как начало нового дня, а как прощание?
– Я ухожу.
Эти два слова врезались в сознание, как нож в мягкую ткань. Они повисли в воздухе между нами – острые, неожиданные, переворачивающие все с ног на голову.
Я замерла с чашкой в руках, ощущая, как лавандовый чай, который еще минуту назад казался таким уютным и теплым, теперь обжигает пальцы. Рука дрогнула, и янтарная капля упала на белоснежную скатерть, расплываясь некрасивым бурым пятном.
Как пятно на нашей с тобой истории.
– Ты… что? – голос сорвался, будто я пыталась говорить сквозь вату, набитую в горло.
Марк стоял у окна, спиной ко мне. Его силуэт, такой знакомый за все эти годы, вдруг показался чужим – острые лопатки, напряженные плечи, жесткая линия спины. Он медленно повернулся, и в его глазах я увидела не привычную теплоту, а… облегчение.
Как будто я была болезнью, от которой он наконец-то излечился.
– Я сказал всё, Лера. Ухожу.
– Почему? – прошептала я, хотя где-то в глубине души уже знала ответ. Знаю его взгляды, его жесты, его молчание – как не знать самого главного?
Он вздохнул, провел рукой по коротко стриженным волосам – этот жест всегда выдавал его нервозность.