Очень скоро я понял, что у меня по какой то неведомой причине никак не получается отвести от нее глаз. И что-то сказать тоже не получается. В горле пересохло, и я лихорадочно вспоминал, что именно собирался ответить ей всего несколько секунд назад. Но вместо этого на языке вертелось всего лишь одно слово.
Красота.
Казалось, будто оно вытеснило собою все остальные слова, что прежде существовали в русском языке. Красота – это зеленые глаза, что так ярко светятся в лучах закатного солнца. Красота – это вьющиеся белые локоны. Красота – это полные алые губы, что столь сильно контрастируют с бледной кожей.
Вот что такое красота.
Не только это, конечно. Но в тот момент для меня не существовало ничего другого.
–Так вам что-нибудь подсказать?
Я вдруг осознал, как глупо, должно быть, выгляжу со стороны. И, совершенно точно, выдаю себя с головой. Надо было срочно брать себя в руки.
–Если честно, помощь мне бы не помешала, – я вновь виновато улыбнулся и развел руками, – я не очень во всем этом разбираюсь. Вот ма-ки-ато это что такое? И чем оно отличается от айс-латте?
На самом деле, мне было плевать, что такое макиато и чем оно отличается от айс-латте. Этот вопрос вообще интересовал меня меньше всего на свете. Но отчего-то захотелось поговорить с этой девчонкой подольше. Выйти за пределы стандартного набора "оплатакартойчекненуженспасибодосвидания".
Девушка улыбнулась мне в ответ. По крайней мере, мне очень хотелось верить, что она улыбнулась мне в ответ, а не просто выдала дежурную вежливую улыбку.
– Макиато – это эспрессо с небольшим добавлением молока, – объяснила она, – а айс-латте – это латте, только холодный.
– Ааааа… – протянул я, – теперь понятно.
На самом деле, я даже не вникал в то, что она говорила. Своим прекрасным, звонким голосом эта девчонка могла озвучивать хоть состав шампуня – я все равно был готов слушать ее речь, как самую чудесную музыку.
– Давайте тогда вот этот ваш… макиато. Маленький.
– Одну минуту.
Девушка отвернулась к кофе-машине, и я вдруг почувствовал какую-то легкую пустоту. Из-за того, что не видел ее лица. Словно бы без взгляда малахитовых глаз, о которых я и знать не знал всего пару минут назад, мир вдруг потускнел, потерял в красоте.
И я стал смотреть на ее вьющимися локоны. Лучики света играли в ее волосах. И я стоял, как загипнотизированный, слушая мерное гудение кофе-машины и доносящиеся словно откуда-то издалека голоса подростков.