Абсолют - страница 35

Шрифт
Интервал


Я вышла из больницы, держа Кэрол за руку. Я чувствовала ее ладонь и понимала, что это то, чего я хочу, – иметь возможность просто держать ладонь своей дочери до конца жизни, но не ее жизни, а своей. Вечером я все рассказала Свену. Я совсем перестала замечать перемены в муже. Мы просто молчали. Свен переваривал услышанное, а я смотрела на него. Он заметно исхудал за последний год. Наши счастливые семейные ужины были в прошлом, теперь они состояли в основном в наших уговорах Кэрол что-нибудь съесть либо в немой тишине. Иногда мы ложились спать и вовсе без ужина. Я кормила Марко, а Свен выпивал стаканчик виски и ложился, часто прямо в гостиной перед телевизором. Я посмотрела на мужа и заметила, как он облысел, как потускнели его глаза. Наверняка я тоже сильно сдала за этот период. Мы жили в постоянном напряжении и страхе, все шло под откос, и вот финальная точка. Я никогда не видела слез мужа. Но вот он, опершись лицом в ладони, рыдал, тихо всхлипывая. Мы решили в тот вечер, что не станем ждать вселенское чудо, и завтра же я схожу к врачу, и мы договоримся о скорейшей госпитализации дочери.

На следующий день, забрав дочь из школы, я сразу же направилась в клинику, наш врач поддержал мое решение, и через двое суток мы должны были собрать все необходимое и привезти дочь. Я вышла из кабинета воодушевленная, я твердила сама себе, что мы приняли верное решение. Необходимо было действовать, мы не могли смотреть, как умирает наша дочь. Наши жизни ничего не стоили против ее жизни, но такого выбора нам никто не позволял сделать. Выйдя из клиники, я все же разрыдалась. Я держала в руке ладонь Кэрол и вспомнила свои вчерашние размышления о своем желании держать за руку дочь еще пятьдесят лет и дожить до тех времен, когда моя дочь сможет держать за руку уже собственную дочь – мою внучку, а может, внука. А я, их древняя итальянская бабушка, буду готовить им панна-котту на десерт. Десерт со вкусом бабушкиной любви, ну и, конечно, шоколада. Мои мечты рушились у меня на глазах. Я чувствовала самообман: «Боже, что я делаю? Неужели свои последние осознанные дни наша и без того ненавидящая нас дочь проведет с чувством, что ее предали и оставили собственные родители?» Но это был наш последний шанс.


* * *


– Прости меня, Кэрол. – Мы присели на скамейку во дворе клиники. Я посмотрела на дочь, но та не реагировала на мои слова.