Примерно такое же мнение высказывает и советский и российский фольклорист-славист, этнолингвист, доктор филологических наук Татьяна Алексеевна Агапкина:
«Человек, мало-мальски знакомый с современными работами по восточнославянской мифологии и фольклору, да и просто любитель «русской старины», прочитавший известные книги И. М. Снегирёва и А. В. Терещенко и тем более трёхтомник А. Н. Афанасьева, почти наверняка имеет ясное представление о купальских игрищах, масленичном разгуле и разнузданных обрядах, посвящённых Яриле. Вместе с тем исследователь – этнограф, фольклорист или мифолог, однажды столкнувшийся с этой проблемой, чувствует себя не столь сведущим, ибо свидетельства об эротике в весенне-летней обрядности и фольклоре на самом деле весьма немногочисленны и не всегда достоверны». 3
«Сведения, заимствованные нами из источников XIX – начала XX в., практически всегда не столь информативны, как хотелось бы. По тем или иным причинам собиратели и публикаторы обычно воздерживались от изложения наиболее «пикантных» подробностей того или иного обряда; избегали они и обнародования откровенно «порнографических» (по выражению С. Венгрженовского) фольклорных текстов». 4
Своеобразную критику написания работ в соответствии с нормами сексуального поведения в русской культуре прошлого высказывает Н. Л. Пушкарёва:
«Видение сексуальности сквозь призму задач регуляции репродуктивного поведения, устойчивый гетеронормативизм и отрицание нормальности гомосексуальных отношений, жёстко негативное отношение к расширению возрастных рамок сексуальной активности, особенно к ранним сексуальным дебютам, мастурбации – всё это отвечало общему уровню развития не только российской, но и западноевропейской медицинской и научно-гуманитарной мысли того времени.
Если кто-либо из общественных деятелей или ученых того времени и мог выступать с позиций феминизма в вопросе о допущении женщин к высшему образованию или профессиональной деятельности, то в вопросах, связанных с сексуальной сферой, те же сторонники женской эмансипации подчас проявляли себя как сторонники традиционного распределения гендерных ролей и во вполне традиционалистском, патриархатом духе рассуждали о «греховности» или «нравственности» тех или иных проявлений сексуального поведения. Это детерминировало и место истории сексуальности в кругу исследовательских проблем, – как правило, даже изучение добрачной и внебрачной сексуальной