Старуха молчала, медленно перебирая узловатыми пальцами пачку мятых рублей. Наконец она кашлянула и пробормотала, не поднимая взгляда:
– "Звёздочка", говоришь? Гиблое место. Не суйся туда, девка. После заката там никто не ночует – не возвращаются.
Анна только хмыкнула, записывая слова в блокнот. Её не пугали деревенские байки – наоборот, они разжигали азарт. Она уже представляла заголовок: "Тайны заброшенного лагеря: проклятье или вымысел?". Но старуха, заметив её скептическую улыбку, нахмурилась ещё сильнее.
– Думаешь, шучу? Спроси у деда Фёдора, коли не веришь.
Дед Фёдор обнаружился у крыльца – сутулый старик в телогрейке, с седой бородой, пожелтевшей от курева. Он сидел на лавке, покуривая самокрутку, и смотрел на Анну так, будто она явилась из другого мира. Его руки, испещрённые тёмными пятнами, лежали на коленях, а рядом валялась пустая бутылка из-под "Жигулёвского".
– Лагерь ищешь? – уточнил он, когда она повторила вопрос. Голос у него был хриплый, с присвистом. – Докачуешь до конца тропы, там ворота увидишь. Только зря ты туда. Тени там шалят. И не просто тени – детские. Слышал я, как горн ночью играет, а ведь громкоговорители давно ржавые.
Анна кивнула, сдерживая желание закатить глаза. Её рациональный ум цеплялся за логику: ветер, эхо, фантазии местных. Но что-то в тоне старика – не страх, а какая-то усталая уверенность – заставило её внутренний голос шепнуть: "Проверь". Она поблагодарила, купила в магазине пару консервов и бутылку воды, а затем вернулась к машине. Пока старуха отсчитывала сдачу, Анна заметила на стене выцветший плакат: "Будь готов – всегда готов!" – с пионером, чьё лицо почти стёрлось от времени. Это напомнило ей о детстве.
Она выросла в небольшом городке под Ленинградом, где лето означало пионерские лагеря – не такие мрачные, как "Звёздочка", а шумные, полные смеха и песен у костра. Анна была не из тех, кто с радостью маршировал в строю или выкрикивал речёвки. Её тянуло к лесу за территорией лагеря, к заброшенным сараям и старым тропам, где можно было найти ржавую пряжку от ремня или осколок бутылки с непонятной надписью. Однажды, в десять лет, она уговорила подругу сбежать ночью из спального корпуса, чтобы проверить слух о "белой тени" – призраке, который якобы бродил у реки. Они ничего не нашли, кроме мокрых ног и нагоняя от вожатой, но с тех пор Анна поняла: тайны зовут её сильнее, чем дисциплина. Мать ругала её за упрямство, отец – водитель автобуса – только посмеивался: "Наша Анька вечно лезет туда, куда не просят". Это детское любопытство и привело её в журналистику, а теперь – в Сосновку.