– Куда ты его несёшь? – прошептал Каиржан, оглядываясь по сторонам, и в его голосе слышалась едва заметная дрожь.
– Домой, – так же тихо ответил Алибек. – Там разберёмся.
Каиржан замедлил шаг. На его лице, освещённом редким отсветом звёзд, отразилось беспокойство. Он сжал кулаки, пытаясь отогнать навязчивое чувство страха, но в глазах его плескалась тревога, глубинная, интуитивная, какая бывает только у детей, когда они, ещё не зная слов для объяснения, чувствуют, что мир изменился, что в нём появилось нечто чуждое, затаившееся в тенях.
– Али, а что, если это… что-то злое? – прошептал Каиржан, его голос дрожал не от страха перед осколком, а от ужаса перед неизвестностью.
Алибек остановился. Он сам не понимал, почему его так тянет к этой находке, почему он не может просто выбросить её и забыть. В груди у него росло странное ощущение – будто этот осколок не просто вещь, а часть чего-то большего, чего-то, что касается и его самого, словно осколок – недостающая часть его души. Он посмотрел на Каиржана, ища в его глазах поддержку, но тот лишь потупил взгляд, словно боялся встретиться с этой правдой лицом к лицу.
– Разберёмся, – только и сказал он, и шагнул дальше.
Дверь скрипнула, когда он её приоткрыл. В доме было темно, лишь тусклое мерцание углей в очаге слабо освещало комнату, отбрасывая причудливые тени на стены. Алибек осторожно снял сапоги, стараясь не шуметь, прокрался к своей кровати и сел, медленно доставая осколок. Он лёг на ладонь, холодный теперь, как камень, и будто вовсе не был тем, чем казался ещё час назад. «Может, мне всё привиделось?» – промелькнула мысль.
Но стоило ему прикоснуться к гладкой поверхности, как в голове вспыхнули видения, яркие и пугающие. Перед его внутренним взором возник город, величественный и чуждый, с башнями, пронзающими ночное небо, словно каменные пальцы, тянущиеся к звёздам. Огромные, гудящие механизмы, словно живые чудовища, наполняли воздух зловещим рокотом, от которого дрожали стены. Незнакомые люди, в странных одеждах, бежали по мостовым, их лица искажались от ужаса, глаза горели отчаянием. И сквозь этот хаос прорезались крики, полные страха и боли, словно души разрывались на части. Огонь, ненасытный и яростный, пожирал улицы, превращая всё в пепел и руины. Чьи-то руки, протянутые в отчаянии, молили о помощи, но над городом нависал чёрный силуэт, словно сама тьма обрела плоть и пришла за душами людей, словно сама смерть расправила свои крылья над городом.