– Ты не спросила, что случилось с твоим кораблем, – сказало Оно, касаясь зеркала. Трещина поползла по стеклу, и Лост почувствовала, как та же линия рассекает ее горло.
Она выстрелила. Зеркала разлетелись на осколки, каждый из которых стал порталом в другой кошмар: тут она падала в утробу гигантского механизма, тут – гнила заживо в коконе из собственных волос, тут – смотрела, как Земля взрывается в далекой-далекой галактике.
Проснулась. Снова в обломках.
Но теперь на песке рядом с ней лежал чужой артефакт – Ключ Спящего Сфинкса, которого не было в прошлых циклах. Его металл был теплым, как плоть, и на нем красовалась гравировка: "Сломай часы – освободи песок".
Где-то вдали, за гребнем дюн, завыла сирена. Не механическая – органическая, словно крик кита, пронзенного гарпуном из времени. Лост подняла Ключ, и шрам-спираль на запястье взорвалась болью.
Тропа сквозь каньон сузилась до трещины, словно планета сжимала ее в кулаке. Стены вокруг Лост дышали – влажное, липкое дыхание, пахнущее старыми ранами. Каждый шаг оставлял кровавый отпечаток, который тут же поглощался камнем, как будто Офион пил ее по капле. Над головой висели сталактиты, но не из минералов – из спрессованных костей, склеенных смолой, струящейся как слезы. Они качались в такт ее сердцебиению, готовые сорваться.
03:47:21.
Цифры горели теперь прямо в ее зрачках, проецируясь на сетчатку каждый раз, когда она моргала. Таймер. Обратный отсчет к чему-то, что Лабиринт скрывал за завесой шипящего статического шума. Лост прижала Ключ Спящего Сфинкса к груди – артефакт вибрировал, словно пытался вырваться.
– Ты опоздала, – прошептала тень на стене, хотя источник света отсутствовал. Голос принадлежал ей самой, но старше, сломаннее.
Она свернула за угол и замерла. Перед ней раскинулось Озеро Молчания. Вода была черной и густой, как деготь, а на поверхности плавали лица. Не отражения – настоящие лики, вмурованные в жидкость. Их рты кривились в беззвучных криках, глаза следили за ней, когда она приблизилась. Среди них она узнала тех, кого любила: дочь, мать, капитан корабля с дырой вместо лица.
– Переплыви, – сказал Ключ, но это был не звук, а жжение в костях.
Лост ступила на поверхность. Ноги проваливались по щиколотку, и жидкость обвила ее, как щупальца. Лики зашевелились, потянулись к ней, цепляясь за скафандр. Каждое прикосновение оставляло воспоминание-вспышку: дочь в парке, крик в радиопомехах, взрыв корабля, которого не было.