Влад снова посмотрел в окно. Там висела все та же непроглядная чернота, делающая автобус похожим на космический корабль, летящий сквозь безмолвные просторы в никуда. Если бы не линия катафотов, которая удерживает его, как рельса, он бы точно свернул в сторону и пропал. Брр… Да сколько ж можно ехать? Кто бы мог подумать, что дамба такая длинная! Интересно, ездил ли он по ней раньше? Кажется, мама рассказывала, что когда-то, в детстве, она возила его в Кронштадт на экскурсию. Хоть убей, он ничего не помнит. Кажется, за то время, что они тащатся, можно было бы до Москвы доехать. Спросить, что ли, у людей, почему так долго? Увы – нет, он жутко застенчив. Да еще эта патологическая атомарность общества. Короче, он не решится, а если решится, то его не поймут. Тем более, что пассажиры (или декорация его сознания?) сидят и преспокойно пялятся в телефоны, как ни в чем не бывало. Значит, все в порядке. Безликие декорации ошибаться не могут.
Влад снова включил телефон и открыл яндекс-карты. Нашел палочку, соединяющую берег и остров – дамбу. Примерно посередине ее висела зеленая капелька – их автобус. Нажал на стрелку местоположения. Карта исчезла, затем появилась вновь. На зеленую каплю автобуса теперь накладывалась красная метка с буквой «я». Угу, все правильно. Я еду в этом автобусе. И мы медленно-медленно тащимся. Хотя по ощущениям такого не скажешь – огоньки проносятся быстро. И две капли на экране – зеленая и красная – тоже вроде движутся. Ладно. Влад успокоено выключил экран. Реальность нашла свое подтверждение в интернете. Вообще забавно, как эволюционировало наше отношение к виртуальному. Кажется, еще десять лет назад интернет-феномены требовалось подтвердить реальностью. Сейчас наоборот. Если чего-то нет в интернете, значит, этого нет в природе. И реальная сторона вещей – лишь побочный придаток их истинной, цифровой формы. Неудивительно тогда, что все неотрывно смотрят в экраны. Подлинный мир – он там! Влад однажды поймал себя на том, что ему даже ночью снится компьютерный интерфейс. Причем так, будто это единственная реальность, и он каким-то образом в ней живет. Говорят, это бывает потому, что реальная жизнь бедна событиями. Ну что ж, так оно и есть. Но разве он в этом виноват? В семнадцать лет, когда он поступил в универ, будущее представлялась нескончаемым калейдоскопом событий, который, бешено вертясь, завершался вдали ослепительной белой вспышкой – грядущим счастьем. Но так, очевидно, было только в проекции из прошлого. Оптическая иллюзия. Будущее наступило, и оказалось ничуть не ярче прошлого. Больше того, прошлое отсюда видится куда интереснее. Может, потому, что оно было раскрашено ожиданием будущего? А сейчас он не может, как не пытается, ждать и надеяться. Потому что исчезла неизвестность. Он точно знает, что и завтра, и послезавтра, и через десять лет все будет так же, как сейчас. И эти попытки реанимировать наивные надежды прежних лет встречами с бывшими однокурсниками – полная чушь. И зачем, зачем он только согласился?