Она резко обернулась, сердце зашлось в судорожном галопе где-то под горлом. Никого. Лишь игра света и тени, создающая иллюзию движения в углах. Пылинки, кружащиеся в солнечном луче, словно заблудшие души. Но оно было здесь. Невидимое, неосязаемое, но абсолютно реальное присутствие. Оно дышало вместе с ней, оно изучало ее. И в этой звенящей пустоте, на самой грани слуха, Элеонора уловила вздох – тихий, как падение листа, но несущий в себе тяжесть веков, бездонную усталость и эхо невыплаканных слез. Страх, холодный и острый, как стилет, вонзился под ребра, но сквозь него прорастало иное – обжигающее, почти болезненное любопытство. Она была не одна. И древние камни Блэквуда только начали нашептывать ей свои тайны.
Глава 2: Сотканный из Лунного Света и Сожалений
Страх был живым существом – холодным, скользким, обвившим ее сердце. Но сквозь его ледяные объятия пробивался росток иного чувства – первобытного любопытства, той самой жажды знания, что привела Элеонору сюда, на порог невозможного. Она заставила себя дышать – медленно, глубоко, вбирая затхлый, пахнущий вечностью воздух башни. Ощущение присутствия не исчезало, оно вибрировало, как туго натянутая басовая струна, готовая вот-вот лопнуть.
«Дыши, Элеонора. Просто дыши. Это игра света. Усталость. Нервы…» – шептал разум, но тело отказывалось верить. Кожа покрылась мурашками, а в ушах стоял низкий, почти неслышимый гул.
Она сделала еще один шаг – шаг в неизвестность, шаг навстречу своему страху. И тогда Он проявился. Не вышел из тени, не материализовался из воздуха. Скорее, Он проступил сквозь реальность, словно образ на старой, выцветающей фотографии, обретающий резкость. Призрачная фигура рыцаря. Он был соткан из лунного света, тумана и чего-то еще – неосязаемой субстанции сожалений. Доспехи – точная копия тех, что она видела на страницах манускриптов, – тускло мерцали фосфоресцирующим светом, сохраняя следы былой славы и пережитых битв: вмятина на кирасе, царапина на наплечнике. Черты его лица были размыты, словно воспоминание, подернутое дымкой времени, но глаза… Глаза были двумя осколками застывшей боли, двумя угольками потустороннего огня, в которых отражалась бездна веков.
Он парил в нескольких дюймах над каменным полом, неподвижный, как изваяние. От него исходил ощутимый холод, не похожий на земной мороз – этот холод проникал в самую душу, замораживая мысли. Себастьян де Блэквуд. Легенда, обретшая плоть из эфира. Призрак, чье имя шепотом произносили у каминов в окрестных деревнях.