Честь за честь. Сага последнего тлухеди - страница 22

Так и вышел русским от тлинкитов в Ситке полный разгром и истребление – и с крепостью, и с людьми.

Тем временем, как и было решено зимой в Хуцнуву, акойцы всеми, какими могли, силами пришли в Якутатское жило овладения тамошней русской крепостью ради. И готовы уж были оную брать, как вдруг явился туда Кусков со всею своею партией, который акойцев-то уже побивал крепко. Видя столь могучее той крепости усиление, пришлые воины изрядно приуныли и по размышлении здравом по домам разъехались, а сами якутатцы о таком безумном деле уж и помыслить не могли.

Однако и меж русскими, как Кусков потом сказывал, ужас перед грозой тлинкитской был столь велик, что партовщики плыли весьма скрытно и к крепости приблизились только по темноте, уж ожидая увидеть только развалины, как на Ситке. А посельщикам якутатским разорение кровавое от тлинкитов день и ночь так мерещилось, что жалились они пред ним, дескать, быть там более им невмочь, и грозились отплыть на Кадьяк

самовольно, и саму крепость, и пушки, и имущество компанейское побросав, к чему уж и лодку приготовили. Тогда решил он сам подождать в Якутате, пока не уймётся всё, а посельщикам пригрозил крепко, чем и в чувство привёл.

Что же до пленников, в Ситке захваченных, то отдали их тлинкиты не всех вовсе. Потом бостонцы выторговали у них ещё одного русского и нескольких алеутов, коих за большую мзду отдали Баранову на Кадьяк. Ещё одна ситкинка, сопровождавшая мужа своего в нападении на крепость, спасла двух русских малолеток, выбравшихся из пожара в казарме. Воины хотели было швырнуть их гореть обратно, да убоялись буйства бабы, вступившейся за них, как разъярённая мать. Она их и вырастила. Впрочем, девочка не пережила юных лет и потомства по себе не оставила. Мальчик же вырос, женился и детей имел многих. Жив и сейчас, как и я. Может, был и кто ещё, да мне того не ведомо.

*****

Всё это для русских было бедой превеликой, и выправлять её задача была непростая. Но ладить дело было надо, а то бы не видать больше им бобра морского в водах тлинкитских. К тому Баранов и устремился всем помыслом и силами, какие были. Кускову правитель велел в Якутате оставаться и не только блюсти оплот сей единственный в землях тлинкитских со всем тщанием, но и самому следующим летом, ежели не оставят они враждебности своей и в каких-то местах воинские силы соберут, места те разведывать и противу них действовать с решимостию всею. Бой вести по всем правилам искусства военного и в прочем всём устава положенного держаться строго: чтобы партовщики грабежом диких не занимались, вреда порядку военному не допуская, а пленных и раненых не тиранили и даже мёртвых не калечили, дабы славу державы цивилизованной не порочить. Впрочем, ничего такого не случилось, и Кусков сидел в Якутате как в осаде. А ещё велел он при случае яку тлинкитские себе забирать по удобству, силе и сподручности их куда большим, чем у байдар алеутских да коняжских.