в это время смотрел на её щёки, розовеющие от холодного воздуха. Он знал: она не замечала. Или делала вид, что не
замечает.Он никогда не говорил прямо. Но вместо слов была забота. Он приносил ей тёплый чай в термокружке, когда они шли гулять по пустым улицам поздно вечером. Он запоминал, какие сигареты она курит, и однажды просто молча положил ей в карман новую пачку – «на всякий». Он не трогал её привычки. Не осуждал. Просто принимал – с её запахом табака, с её вечно тёплыми пальцами и сломанной жизнью.
– Спасибо, ты просто очень вежливый, – как-то сказала она, открывая термокружку. – Как воспитанный мальчик из хорошей семьи.Настя же… воспринимала это по-своему.
Костя усмехнулся. Не стал объяснять, что это вовсе не воспитание. Что каждый её шаг звучит в его голове, как музыка. Что её голос он помнит даже во сне. Он просто продолжал быть рядом. Молча. Как стражник у чёрных врат, которых она не замечала.
Иногда она смеялась над ним. Легко, без злобы.
– Ты не устанешь быть таким правильным?– Ты правда не пьёшь вообще? Даже по праздникам? – спрашивала, затягиваясь и выпуская дым в небо. – Нет.
Он не отвечал. В его голове уже был другой вопрос: а устанешь ли ты быть с тем, кто так сильно тебя любит, что готов раствориться в тебе?
Признание пришло, как обычно – не вовремя. Он не готовил его, не репетировал перед зеркалом, не искал идеальных слов. Просто однажды, в тусклом свете уличного фонаря, где снег уже превращался в кашу, он остановился. Настя шла вперёд, болтала о какой-то глупости, про соседку с собачкой. И вдруг обернулась.
– Чего ты встал?
– Мне нужно тебе сказать, – выдохнул он. Голос дрогнул. – Настя, я… я не просто гуляю с тобой. Не потому что мне нечем заняться. Я… люблю тебя.
Мир будто стал тише. Фонари мигнули. Ветер перестал дуть.
Настя застыла. Не испугалась. Просто замолчала. Дым от сигареты повис между ними, как занавес.
– Костя… – тихо начала она. – Ты же понимаешь, я не про это. Я не такая. Мне тяжело. Я не верю в любовь. Особенно – в свою.
Он кивнул. Глаза не отвёл. И вдруг – улыбнулся. Без трагедии. Без боли. Потому что это был его путь. Он не просил ответ. Он просто выговорил сердце.
– Я не прошу. Просто хотел, чтобы ты знала.
С тех пор она стала тише. Чуть внимательнее. Не изменилась – но начала замечать. Его. Его руки, когда он отдаёт ей куртку. Его глаза, когда она говорит. Его молчание, когда она устала.