Когда уже стало темнеть, путники решили заночевать в укромной расщелине, в которую буйный ветер, гулявший над холмами, брезговал забираться. Лошадей привязали тут же – вышло тесновато, но Вальтер заявил, что в таких краях надо держаться поближе друг к другу. Сам он, лишь слегка отогревшись, объявил, что попробует подстрелить кого-нибудь на ужин; ему напомнили, что рюкзаки у всех пухнут от солонины, на что рыцарь возразил, что от неё они и сами ещё успеют опухнуть, а он видел горных козлов на гребне холма – и он в самом деле вскоре вернулся с рогатой тушкой за плечами. Пока одни собирали хворост, а другие тащили воду из ручья внизу, Бартель раскладывал вокруг лагеря что-то вроде бронзовых паучков размером с ладонь, искусно прикрывая их камешками. Инквизитору, который с опаской наблюдал за его приготовлениями, но даже не думал задавать вопросов, ааренданнец объяснил, что под защитой этих малышек можно будет спать, как у Альвеста за пазухой.
– А что они делают? – поинтересовался-таки Шаан.
– У меня разные есть, – Бартель с отеческой гордостью посмотрел на очередного паучка и затолкал его поглубже в расщелину. – Какие-то разбудят меня, если пожалуют незваные гости, а какие-то и сами примут меры. Одни настроены на существ из плоти и крови, другие – на духов.
– А если кто из нас решит до ветра прогуляться, его не поджарят на обратном пути? – нахмурившись, бросил Вальтер.
– Это ведь не растяжка с самострелом, – ответил ааренданнец, – а тонкие магические инструменты. Вы в полной безопасности.
– Надеюсь, – проговорил инквизитор. – Так близко к Туманному Рву магия может странно себя вести, – он внимательно посмотрел на расщелину, в которой затаился паучок, и пошёл прочь.
– Слушайте, Шаан, – бросил ему вдогонку Вальтер, – не хотите мне помочь с козлом? – но тот удрал так резво, словно его попросили сразиться с дюжиной чашников. – Годфруа, может, вы? – понурая спина великана равнодушно скрылась за деревом.
Бросив в общую кучу свою порцию хвороста, к рыцарю присоединилась Кейтлин – вдвоём они наскоро освежевали козла, распотрошили, натёрли маслом с травами, которые южанин умыкнул из трактира, насадили на самодельный вертел и подвесили над костром. Пока ждали, вдыхая плотный мясной аромат, слегка приправленный дымной горечью, пока слушали уютный треск и шипение капающего на угли жира, там и сям завязались разговоры. Айдан вспомнил, что подобрал в архиве чашников карту окрестностей Туманного Рва – она пошла по рукам, и все удивлялись, что это за «Купола́», «Трапезная» и «Консерватория» отмечены на полпути к провалу и чей «Очаг» в конце дороги. Сам хронист понятия не имел, зачем посреди глухомани нужна трапезная, но подумал, что Дейермер мог останавливаться там на финальном, самом загадочном отрезке своего путешествия, и здорово было бы расспросить её хозяев. Слова «консерватория» он никогда слышал. У него был староимперский корень, связанный с сохранением, но что можно было сохранять возле Туманного Рва? Вообразив, что там огромный склад мощей северных мучеников, Айдан уже не мог прогнать этот навязчивый образ.