33
Морозным утром снарядили широкие грузовые сани для тел нападавших, которых решили хоронить в старых торфяных копанках. Для своих новопреставленных выделили обоз походных саней, с которых сняли резные утепленные будки. Михалыч вышел попрощаться с погибшими в заполненный народом двор. Пар от дыхания людей и лошадей превратился в туман, из которого были слышны всхлипы и рыдания. Монах, согнав с крыльца своих юных подопечных, прочитал разрешительную молитву о прощении грехов погибших и всех трижды перекрестил. Потом терпеливо ждал, пока родственники прощались с новопреставленными. Снял свой остывший крест, подошел к ближним саням и еще раз трижды перекрестил каждого усопшего. Задержался у главного конюха, приобняв его рыдающую вдову и Еську, за ночь повзрослевшего сына. Наконец Филипп дал команду дальним возницам. Захрипели лошади, заскрипели сани, и бабы опять тошно завыли. Вслед за похоронным обозом толпа пошла на кладбище.
В студенном холле с распахнутыми настежь дверями мужики ладили столы и лавки. Михалыч дал короткие указания нетерпеливым бабам, мечущимся с кувшинами и казанами меж столов, и поднялся наверх. В коридоре у малой печки Лешка строгал своим кинжалом щепу. Руслан сидел рядом, задумчиво рассматривая в замерзшем окошечке кусочек голубого неба. Сергей вскочил с единственного кресла, уступая его хозяину. Михалыч сел, вытянул длинные ноги ближе к теплу и начал их растирать.
– А печку Петрович сложил. Царствие ему небесное. “Грудкой” ее называл. Она греет мою комнату и Лешкину. В ней тогда жила княгиня. Они приехали в такие же морозы. Ольга и Свенельд сопровождали князя Игоря. – Монах протянул озябшие руки погреться. – Князь в дороге сильно простудился, и мы разместили его в самой большой комнате. Так что, Сережа, ты девиц таскаешь на царскую кровать. Можешь перед ними хвастаться.
– Спасибо, мне после этих двух надо здоровье восстановить.
– Жар у Игоря сильный был. – Монах отстраненно смотрел на пляски пламени в печи. – Ольга и вся родня от него не отходили. Отвары, примочки. Меня не слушали. А ему все хуже и хуже. На третий день мысли нехорошие посещать меня стали. Если помрет, сожжёт Свенельд нас вместе с телом князя в ладье. Ночью, когда все от усталости уснули, убедил княгиню отвезти его в Саркофаг.
– А кто отвозил?