Несколько долгих секунд я лежал неподвижно, вслушиваясь в собственное дыхание – ровное, глухое, словно не моё. Пальцы едва заметно дёрнулись, будто проверяя, существует ли ещё связь между телом и волей. Вокруг сгущалась тьма, липкая и глубокая, она въедалась в глаза так, что я уже не был уверен – вижу ли вообще хоть что-то, или зрение исчезло.
Происходящее стремительно выходило за пределы допустимого, и я решил – пора обратиться к Системе напрямую.
– Система, статус? – произнёс я чётко, как учили.
Молчание. Ни одного байта в ответ.
А это уже по-настоящему пугало. Система не может молчать. Она – наш управляющий модуль, наш надзиратель, наш бог. Мы под её контролем, и наша работоспособность для неё – приоритет номер один.
– Система… – начал я снова, и тут услышал:
Тихий, женский голос. Гладкий, безэмоциональный, но отчётливо живой.
– Номер 125/56989-66Р. В связи с нештатной ситуацией номер 323/П-У-002 криосон прерван.
– Выпусти меня, – не стал тянуть я. Если она активна – значит, остальное я узнаю по ходу.
– Невозможно, – ответ был холодным, как поверхность капсулы.
– Почему?
– Отработка ситуации номер 323/П-У-002.
– Что за ситуация?
– В доступе отказано. Недостаточно прав.
– Тогда зачем ты меня разбудила?
– Отработка ситуации номер 323/П-У-002.
– Какого чёрта, Система! Я уже слышал это!
– Невежливое обращение. Индекс диалога снижен на два пункта. Текущий индекс: 6. Повторный разговор возможен через пять минут.
– Вот дерьмо… – прошипел я, но не закончил.
Пришлось замолчать. И ждать. Пять долгих минут. В темноте. В одиночестве.
Мне казалось, что минуты будут тянуться, как в вязком сне, но они проходили удивительно быстро, несмотря на звенящую тишину и давящую темноту. Я уже начал думать, что Система отключилась окончательно, когда её голос снова раздался в капсуле.
– Номер 125/56989-66Р. В связи с нештатной ситуацией номер 323/П-У-002 криосон прерван.
– Я это уже слышал, – буркнул я, собираясь с мыслями. Надо было выяснить, что происходит, почему меня разбудили, почему до сих пор не выпустили. И главное – есть ли хоть шанс вернуться обратно в криосон, если выхода наружу не существует. – Ты выпустишь меня? – спросил я прямо, начиная с главного.
– Нет, – коротко ответила она. Без уточнений, без статуса, без объяснений. Голос звучал слишком спокойно, неестественно живо, и в этом спокойствии было что-то холодное, нечеловеческое. Это пугало сильнее, чем тишина.