Поезд должен был прибыть через восемь минут. Я старалась не смотреть в глаза прохожим. Или… статуям? Люди стояли неподвижно. Никто не двигался. Только когда я сделала шаг к краю платформы, они зашевелились.
Не все. Одновременно. Медленно. Словно услышали что-то внутри меня.
Один за другим – шесть, десять, двадцать человек – повернули головы. И зашептали.
– Ксайя…
– Ксайя… Ксайя Локк…
Разные голоса. Мужчины. Женщины. Дети. Некоторые – как будто с металлическим налётом, другие – как если бы их записали на магнитную плёнку, много лет назад.
Они продолжали говорить. Шептать. Кто-то плакал, кто-то злился. Один голос дрожал:
– Почему ты вернулась?
Другой – кричал, но беззвучно:
– Ты подвела нас!
Я сделала шаг назад. Все замолкли.
И тогда она появилась. Женщина. Высокая. Бледная. Её глаза были молочными, как у слепой, но она смотрела прямо на меня. Не моргая.
– Ты спишь дольше всех.
В её лице было что-то… знакомое. Почти родное. Я не успела сказать ни слова – её тело дёрнулось, как у системы, которой отключили питание. Порыв воздуха. Она исчезла. На плитке остался кусок бумаги.
Я подняла его. Почерк был мой. Узнаваемый. Строчки дрожали от влаги, как будто написаны в спешке.
"3 слова"
Я не знала, что страшнее – сам текст или то, что написала его я.
Станция запела. Приближался поезд. Но в этот момент мне казалось – он приближался не извне, а изнутри.
05:26. Закрытые глаза в зеркале
Поезд скользил сквозь туннель, будто змея по проводу. Свет внутри вагона был слишком ярким, неоново-холодным. Я стояла, держась за поручень, но вагон будто подрагивал в такт пульсу.
Имплант за ухом начал зудеть. Сначала легко – как будто комар, затем всё сильнее, до жжения. Я стиснула зубы. Трещание усилилось, и в глазах мелькнуло белое пятно.
Экран на стекле напротив вспыхнул. Я видела себя – только лицо. Нормальное. Но через секунду глаза у отражения были закрыты.
Я моргнула. Посмотрела на других пассажиров. Они не двигались. Один мужчина стоял, словно манекен, с опущенными веками. Женщина рядом с ним – с лицом, в котором не было ни единой морщины. Весь вагон – как застывшая фотография.
Я медленно повернулась обратно к стеклу. Моё отражение не моргало. Оно улыбалось. Губы шевельнулись, но я ничего не услышала. Только ощущение, будто внутри головы кто-то прошептал: