– Не ты.
Имплант щёлкнул. Внутри головы – вспышка.
Я – девочка. Пять, может шесть лет. Пыльное солнце, запах электричества. Я сижу под столом и слышу голос:
– Она не должна видеть. Уведи её.
Голоса взрослые. Один из них… я знала его. Алекс?
Снова вспышка. Отражение в стекле исказилось – теперь я держу в руках куклу, но у неё нет лица. Оно заклеено чёрной лентой.
– Ты забыла. Мы же обещали.
Имплант взвыл. Настоящий звук. Люди в вагоне вздрогнули одновременно, но их глаза так и не открылись. Только у мужчины в дальнем конце – из-под ресниц потекла кровь. Красная, густая, в такт вибрации.
Я оттолкнулась от стекла, в груди – холод. Слишком холодно. Металл поручня покрылся инеем под моей ладонью.
Мир сдвинулся. Или, может быть, это я в нём лишняя.
Поезд замедлился. На табло замигало название станции, но вместо букв – символ Ø. Он горел красным, мерцая. Я вышла на платформу, не оборачиваясь.
И только когда двери закрылись, я услышала собственный голос, отражённый от вагона:
– Ты не должна меня видеть.
Техтоннель был узким, как глотка зверя. Свет позади быстро угасал, а впереди – только влажный пол и мигание аварийных ламп. Каждая из них издавала звук, будто внутри что-то шевелилось: щёлк… щёлк… треск.
Я шла наощупь, сжимая ладонью чип, который не остывал. Он жил своей жизнью. Меня трясло. Не от холода. Оттого, что мир больше не казался моим.
Голос за спиной был хриплым:
– Вниз. Сейчас.
Он появился из тени, как будто материализовался из тех же вибраций, что пульсировали в импланте. Райкер. Я не успела спросить, кто он и откуда знает моё имя – он просто рванул меня за рукав и потащил вперёд.
– Если хочешь жить – молчи и слушай.
Звук сзади был похож на свист, но резонировал в кости. Райкер метнулся к стене и нажал на панель. Открылась дверь, за которой было темнее, чем снаружи.
Мы успели вбежать – и в ту же секунду туннель озарила вспышка. Что-то скользнуло по проходу – высокий силуэт в чёрном, с маской без лица.
– Он идёт по импланту, – сказал Райкер. – Глушитель сна. Отрубит тебя изнутри.
Я чувствовала, как имплант дрожит под кожей, словно пытается сбежать. Внутри – рябь, как на воде.
Мы бежали, но каждый шаг давался тяжело – туннель становился всё более влажным, стены покрывались чёрной плесенью, пахло ржавчиной и гнилым металлом.