Вдруг тишину нарушил тихий звук – лёгкое биение крыльев о стекло. На фоне оконного проёма метнулась крошечная тень.
– Вы слышали? – прошептала Мария.
Игорь прислушался.
– Наверное, мотылёк какой-нибудь ночной. Я видел тут одного, серого такого. Залетел, видимо.
– Или чья-то душа ищет путь обратно, – тихо добавил Дмитрий из темноты.
Мягкая подушка пролетела через комнату и шлёпнулась рядом с Дмитрием.
– Хватит, Дима! – беззлобно сказала Анна.
По комнате прокатился тихий смешок. Напряжение немного спало.
– Спокойной ночи, – сказала Мария.
– Спокойной, – отозвались остальные почти хором.
Звуки затихли. Лунный свет неподвижно лежал на полу. За окном по-прежнему царила абсолютная тишина.
Утро встретило их ярким, почти полуденным солнцем и той же оглушающей тишиной. Когда они выбрались из душного сумрака «Дома колхозника» на крыльцо, пришлось зажмуриться. Солнце стояло высоко, отбрасывая короткие тени от кривых заборов и немых домов.
– Мы что, серьёзно всё проспали? – Анна зевнула, поправляя рюкзак на плече. На её лице читалось недоумение и раздражение. – Почему никто будильник не поставил? Я же просила.
– Я ставил, – Игорь озадаченно ковырялся в своём телефоне. Экран нехотя засветился. – Вот, видишь? Часы сбились. Наверное, из-за того, что сети нет, время не синхронизируется.
– Великолепно, – фыркнула Анна. – Двадцать первый век на дворе. Без интернета даже время нормально узнать нельзя. Не говоря уже о том, чтобы вызвать такси до Посёлка.
Игорь убрал телефон, заметив, как снова мрачнеет её лицо. Он попытался разрядить обстановку:
– Ну, зато выспались как сурки. Никому димины мертвецы, вылезающие из окон, не снились?
Мария, стоявшая рядом, медленно покачала головой. Её глаза смотрели куда-то вдаль, поверх крыш.
– Мертвецы не снились, – сказала она серьёзно, и её тон заставил остальных насторожиться. – Вообще-то… мне приснилось нечто странное. Будто мы уже добрались до Посёлка. Но там все… как заколдованные. Люди ходят, что-то говорят мне, улыбаются, но я их не понимаю. Ни слова. Словно я язык забыла, свой собственный язык. А они меня – понимают, но им всё равно. И только чучело Морены, которое готовили к сожжению… оно было живое. Огромное, молчаливое, из соломы и тряпок. И оно было… единственное родное во всём Посёлке. Мне не было страшно рядом с ним. Странно, да?