Рядом — большой, старинный фонарь, Катрин ни разу не видела,
чтобы он горел. В большом стекле фонаря — ее отражение, вид сверху.
Что это, лысина? Катрин взволнованно ощупала макушку свободной от
сигареты рукой. Вроде бы все в порядке... Русые волосы отрастают,
вот в отражении и привиделось бледное пятно на голове.
Надо ткнуть взгляд куда-нибудь еще. В окне стеклянной двери с
табличкой «Fermé» виднеются силуэты стульев и столиков, осиротевших
без посетителей, видно то, что на противоположной стороне кафе
разбиты все окна. Пройдет еще немного времени, и там поселятся
бомжи. Удивительно, как еще не разбили саму дверь.
Почему людям надо все крушить, ломать все, что без хозяина, или
у чего хозяин далеко? Уезжая из России, она думала, что нигде
больше такого не увидит. Но люди везде одинаковые. Москва и
Петербург на центральных улицах тоже сверкают, полные лоска, а на
окраинах что? Везде будто бы одна глубинка. Так и люди — при
встрече выпячивают свои «центральные улицы» и
«достопримечательности», а копнешь глубже — и наткнешься на битые
стекла.
Девушка отерла рукавом пыльное стекло на двери. Рукав тут же
посерел, и Катрин чихнула от пыли.
— Будьте здоровы, — послышалось ей в ответ.
— Спасибо, — она обернулась и увидела субтильного мужчину с
громоздким пакетом. Он был одет в плащ, но шел по дождю с
непокрытой головой — с волос стекали струи воды. «Без зонта.
Непредусмотрительный», — отметила Катрин про себя. — «Рассеянный ли
по натуре, или из-за обстоятельств — надо будет уточнять». Он
прошел мимо нее в дверь, ведущую на лестницу. Второй этаж — салон
Бонне. Третий — сэконд-хенд с вещами для беременных и младенцев. На
будущую маму визитер не походил, на типичного посетителя салона —
тоже не особо.
— Бордель — следующее здание, — крикнула Катрин ему вслед. Тот
сначала приостановился, а потом прибавил шаг. Как неудобно вышло.
Может, хочет ребенку одежки прикупить? Заботливый отец. Вот бы и ее
папаша был таким...
Топ-топ-топ. Судя по всему, зашел все-таки на второй этаж, в
салон. Катрин бросила окурок на землю. А можно ли сорить в
пригородах Парижа? Она переворошила в уме все правила поведения для
туристов и эмигрантов, которым ее учили, но про мусор не могла
вспомнить ни одного.
«Да что со мной? Сорить нельзя нигде».
Девушка наклонилась, чтобы поднять окурок. Он оказался не
единственным — только другие намокли, посерели, потому она и не
обратила на них внимание сразу. Да уж. Культурная столица мира,
Париж. Выпрямившись, Катрин осмотрелась в поисках урны. В поле
зрения не было ни одной.