Один из охотников поднял факел над головой:
– Оттуда стреляли?
Долан не отвечал. Лес большой, и ошибиться может даже опытный дровосек, охотник или следопыт. Он поднял ружьё и сделал выстрел в воздух.
– Э-э-э-эй! – закричал он в густые сумерки.
Из чащобы донёсся ответный выстрел. Поднялся собачий лай. Псы вздыбились.
– Туда! – Долан махнул факелом.
В это время Кузнец утешал Маруну, предлагая горячий отвар шиповника в своей кузне.
– На вот, согрейся, – он заботливо протянул чашу в огромных ладонях. – А если хочешь, могу тебе накапать туда чего покрепче.
Он добродушно подмигнул Маруне. Красными глазами она посмотрела в доброе лицо Кузнеца и закивала в знак благодарности, всхлипнув. Затем приняла из его рук чашу и сделала громкий глоток.
– Если уж он подал сигнал, значит, жив. Жив! – подбадривал Кузнец.
– Это всё я виновата, понимаете? Я! – Маруна поочерёдно заглядывала в глаза то Кузнецу, то Старику, который безучастно стоял рядом и вертел в руках книгу.
– Не вини себя, – осёк её Кузнец. – Лучше скажи, детей-то ты одних оставила?
– Кария согласилась помочь, – ответила Маруна и сделала глоток. – Права Кария, что я всё время нос сую в чужие дела. Да только как же иначе, если детки одни живут. Сердце ж кровью обливается!
Она снова заплакала.
– Да только не послушала я сердце, когда Кутыптэ, испуганный весь, к нам пришёл за помощью. Доверилась мужу, а теперь и он пропал! Ну, доберусь я до тебя, Гыр-Пыбра! Ну, получишь ты от меня!
И Маруна погрозила кулаком в пустоту.
Проклятия Маруны, конечно, не были слышны в темневшей чаще леса, куда забрёл отряд Долана.
– Там! – один из мужчин указал факелом в сторону, где за стволами мерцал огонь.
– Спускай собак, Стевер! – скомандовал Долан, и через миг трое псов с громким лаем сорвались с места. Четвёртый остался на поводке и жалобно заскулил от того, что его не пустили порезвиться с другими.
– Тише, Булат, спокойно, – сказал русобородый Стевер и похлопал пса по голове.
Отряд приближался к огню среди леса. Издали свет факелов выхватывал багровые пятна на снегу и множество следов. Наконец люди вышли к высокой сосне. Привалившись к её стволу и тяжело дыша, на земле сидел Турон. Его ноги были вытянуты, голова поникла, в руке он держал ружьё. Рядом на прогалине догорал факел. В дюжине шагов от Турона в рыхлом от множества следов снегу темнела волчья туша. Волк не дышал.