. С началом сезона он холодно встретил нового игрока, иногда специально сажал его на скамейку запасных. Когда он был не в духе, то называл Джексона мальчишкой.
Не лучше обстояли дела у Джексона и с новыми товарищами по команде. Некоторых возмущала его зарплата, хотя и у белых игроков, например Джеймса «Кэтфиша» Хантера, тоже были миллионные контракты. Они считали Джексона, разъезжавшего на роллс-ройсе «корнише», купленном ему Стайнбреннером, с блондинками, чересчур гламурным. Но по-настоящему их взбесило его высокомерие. В одной из статей Джексон нелестно высказался в адрес капитана Турмана Мансона, заявив: «В этой команде всё держится на мне. Мне приходится за всем следить, чтобы всё работало. Я – то самое связующее звено». Возможно, он не хотел, чтобы это так прозвучало, а может быть, он просто сказал правду. Как бы то ни было, товарищи по команде перестали с ним разговаривать.
Во время июньской игры против «Ред Сокс» ситуация достигла точки кипения. Джексон пропустил флайбол на правом поле, и Мартин гневно выдернул его с поля. Джексон сердито поплелся к скамейке.
– Что я сделал? – спросил он Мартина.
– Что ты сделал? – рявкнул Мартин. – Ты знаешь, что ты, черт возьми, сделал.
– Я там не прохлаждался, Билли, – запротестовал Джексон. – Что бы я ни сделал, ты вечно мной недоволен. Ты никогда не хотел, чтобы я был в этой команде. Ты и сейчас не хочешь, чтобы я тут был. Признай это!
– Я сейчас тебе жопу надеру! – заорал Мартин.
Джексон вышел из себя:
– Ты это кому, мать твою, сказал, старик? [1]
Тренеры «Янкиз» привстали, чтобы не дать Мартину ударить Джексона перед телевизионными камерами.
Вечером в своем номере отеля Джексон в слезах стоял перед небольшой группой новостных репортеров. «От того, как со мной обращаются в этой команде, хочется плакать. „Полосатые Янкиз“ – это Рут и Гериг, Ди Маджио и Мэнтл, я же для них просто ниггер, – жаловался он. – Но я не прислуга» [2].
Прошло тридцать сезонов, прежде чем Джеки Робинсон, сыграв один бейсбольный матч на стадионе «Эббетс Филд» в синих цветах «Доджерс», изменил принятые в американском обществе правила. Послевоенный отказ от расовой сегрегации начался с поворотного для культуры момента, когда Робинсон вышел на поле со скамейки игроков, которая ранее предназначалась исключительно для белых.