Но во мне всегда жила болезнь, так я назвал это состояние латентного одиночества, которое просыпалось во мне беспорядочно, мгновенно и без возможности быстрой реабилитации. И жилось мне с этой болезнью нормально, я привык к ней в себе, я принимал всё происходящее до того самого момента, когда в моей жизни появился страх причинить боль, страх разрушить сознание другого человека, боязнь стереть улыбку с её лица и увидеть слёзы разочарования. Катя, Катенька, Катюша…
Витя и Рус сразу сказали "Она тебе не даст", а я как дурак молчал и ухмылялся, мужикам разве понять "А мне так и не надо", засмеяли бы, подумали бы, что с головой беда или, чего хуже, чмо безвольное среди них вписалось. Мне нужно было только сегодня на неё смотреть и знать точно, что завтра опять её увижу, знать что появится снова и я смогу посмотреть в её тёмные большие глаза, такие же карие как и у меня, слушать голос и слегка, совсем чуть-чуть в неловком движении прикоснуться к ней, такой тёплой и живой. Разглядывать в них тот интерес, любопытство, которое она испытывала ко мне, мне нравилось видеть в Кате это. Боги, как же меня раздражало это новое переживание, которое поселилось во мне, это чувство такое странное, инородное и такое… хотелось переживать его снова и снова, упиваться им до умопомрачения, до передоза. А как она пахнет приятно, вкусно, легко и насытиться ей, запастись в себя её ароматом на подольше, это фантастика. Теперь я знаю как выглядит моё сумасшествие, такое маленькое, хрупкое, угловатое, с волосами растрёпанными и с голосом певучим. Вдыхаю и сатанею, начинаю ощущать как под кожей мои демоны внутренние просыпаются, шевелятся, скребутся и наружу просятся. И силы скольких богов мне были нужны, чтобы сдерживать их, усмирять, закрывать, запечатывать в себе, подкармливать и усыплять. Мудрые говорят, что люди друг друга находят по запаху, так вот своего человека я нашёл и теперь было главным для меня, сделать всё, чтобы держаться от неё на расстоянии. Только так она сможет жить и радоваться жизни, а со мной её с аппетитом проглотит мрак, пожует и выплюнет, сломает, унизит, обесточит. Я позволял себе смотреть на Катю мимолётно, безразлично, знал, что она чувствует каждый мой взгляд, движение и слово, поэтому разговаривал сухо и кратко, а потом сбивал в кровь костяшки пальцев об стену и драл проституток. Эта девочка была моим наказанием, самым жестоким и самым желанным, когда любишь безгранично, просто так, потому что есть она, такая родная, такая твоя – и начинаешь неистово за это себя ненавидеть.